Плечи Гермионы поникли, и она опустила палочку.
— А если он не чувствует того же? — спросила она так тихо, что Гарри пришлось приложить усилия, чтобы расслышать. — Что если что-то пойдёт не так, и наша дружба будет разрушена? Тебе придётся выбирать, а я не могу так поступить с тобой... Я не могу так поступить с нами.
Гарри обнял её за плечи и притянул ближе, а она опустила голову ему на плечо. Он совсем не знал, что на это ответить. Выбрать между Роном и Гермионой? Они же его лучшие друзья. Каждый из них привносил что-то свое в их группу. Рон — это юмор, Гермиона — здравый смысл, а он... ну... Гарри всё ещё пытался понять, что же привносил он, кроме бесконечных приключений. Он не хотел выбирать между ними, но не мог же он позволить Гермионе забросить попытки построить отношения с Роном из-за него?
— Чего ты сама хочешь, Гермиона? — наконец спросил Гарри. — Если бы не нужно было считаться ни с чем, кроме твоих собственных чувств, ты бы... ну.. попыталась, так ведь?
— А ты бы? — ответила вопросом на вопрос Гермиона.
А вот это вопрос с подвохом. На него можно было ответить двумя способами... серьёзно или же остроумно. И Гарри предпочел второй вариант.
— Нет, я бы не стал, — ответил он со всей серьёзностью, заметив, что Гермиона ссутулилась ещё больше. — Рон совсем не в моём вкусе, знаешь ли. Уверен, он замечательный парень, но я просто не могу представить нас вместе, он же мне как брат. Это просто неправильно, с какой стороны ни глянь.
Гермиона слегка ткнула Гарри под рёбра, засмеявшись сквозь слезы.
— Поверить не могу, — сказал она, снова толкая его. — Ты ужасен, Гарри. Ужасен.
И Гарри, и Гермиона подскочили на месте, когда дверь распахнулась и на пороге появились две смеющиеся фигуры. Гарри омыли волны легкомыслия и смущения, когда Рон ввалился внутрь, таща за руку Лаванду. Смех Рона тут же смолк, когда он заметил сидевших на столе Гермиону и обнимавшего её Гарри. Лаванда же захихикала ещё громче. Ощутив волны боли и гнева, исходящие от Гермионы, Гарри спрыгнул со стола и протянул руку подруге, предлагая свою помощь. Она приняла её, избегая смотреть ему в глаза. Щебечущие птички по-прежнему кружили у неё над головой.
— Думаю, нам лучше уйти, — сказал Гарри Гермионе. — Как насчёт того, чтобы навестить Сириуса и Ремуса? — Гермиона кивнула. — Возможно, ты сможешь спасти меня от обязательной лекции по поводу вчерашнего вечера? — предложил он. — Ты даже не представляешь, каким занудой порой становится Сириус, когда думает, что я в опасности.
— О чём ты говоришь, Гарри? — недоуменно спросил Рон. — Что случилось вчера вечером?
Гермиона, злобно прищурившись, наконец взглянула на Рона.
— Вчера вечером на Гарри напал Малфой, — жёстко сказала она. — А всё потому, что какой-то идиот забыл об обещании не оставлять его одного. И сейчас Гарри придётся убеждать Сириуса, что Хогвартс достаточно безопасен для него, чтобы и дальше тут оставаться. Надеюсь, ты счастлив.
Рон в ужасе перевёл взгляд на Гарри, но тот избегал смотреть на него. Он не хотел начинать очередной спор, ему и так было неприятно, что Гермиона всё усложнила, но опровергать её слова сейчас было не самым лучшим вариантом. Нужно было увести её от Рона прежде, чем она скажет то, о чём потом будет жалеть.
— Пойдём, Гермиона, — мягко позвал Гарри. — Если хочешь, мы можем даже обсудить с Ремусом наше задание по Зельям.
Взгляд Гермионы упал на Гарри, затем она кивнула и направилась к двери. Гарри направился следом, прихватив по пути метлу. Все позитивные эмоции Рона сменились чувством огромной вины. И для Гарри от этого стало ещё неприятнее. Он понимал, что Рон, вполне возможно, заслужил это за то, как он обращался со всеми, особенно с Гермионой, но это совсем не означало, что переживания Рона доставляли ему удовольствие.
Остановившись на пороге, Гермиона резко развернулась и, направив палочку на Рона, выкрикнула: «Oppugno!». Все птички, кружившие до этого над её головой, устремились в сторону Рона. Не успел Гарри что-нибудь предпринять, как был подруга утащила его из класса.
Гарри не сопротивлялся. Он знал, что Гермиона очень редко так себя вела и делала это, только когда была жутко рассержена. Лишь около лестницы Гарри наконец очнулся и притянул девушку к себе, мало заботясь о том, видит ли их кто-нибудь. Гермионе было больно — остальное не имело значения. Он не представлял, как помочь ей пережить всё это, но был готов сделать всё необходимое. Этот опыт был, определённо, в новинку для него, и сейчас парень был как никогда рад, что из-за постоянной занятости у него не было времени на романтические отношения.
