На самом деле он сказал много. Детали нечеткие в моей памяти. Я был в шоке, когда мы говорили и не шибко слушал. Он казался хорошим. Без разницы.
Я просто хочу закончить это.
Я бодрствовал, с тех пор — хорошо, я не абсолютно уверен, с какого времени. Я знаю, что я должен спать, но каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу лицо Сары. Я вижу ее лицо в тот первый день в средней школе Парадайз, наполовину скрытое за камерой, а затем улыбаюсь, когда она заканчивает щелкать мою фотографию. И тогда мое воображение берет верх, и я вижу, что такое же красивое лицо бледное и окровавленное, безжизненное, как она должна выглядеть сейчас. Я не могу изменить это. Я открываю глаза, и мой живот скручивает от боли, и я чувствую, что мне приходится свернуться вокруг боли.
Вместо этого я бодрствую. Это — то, на что это было похоже в течение последних нескольких часов, в одиночестве в этом странном месте, пытаясь устать до того состояния, что я буду в состоянии спать как, хорошо… как мертвые.
Практика. Это единственная надежда, что у меня есть.
Я сажусь на кровать и смотрю на себя в зеркало, которое висит над бюро. Мои волосы немного затянулись, и вокруг глаз вокруг появились темные круги. Сейчас это не имеет значения. Я смотрю на себя…
И потом я исчезаю.
Появляюсь. Делаю глубокий вдох.
Я снова становлюсь невидимым. На этот раз я держу это состояние дольше. Пока могу. Я смотрю на пустое место в зеркале, где должно находиться мое тело, и прислушиваюсь к номерам бумаги на часах.
С Ксимиком я должен иметь возможность скопировать любое Наследие, с которым я столкнулся. Это просто вопрос обучения, как использовать его, что никогда не бывает легким, даже когда Наследие приходит естественным путем. Исцеление Марины, невидимость Шестой, каменный взгляд Даниэлы — вот те способности, которые я получил до сих пор. Я собираюсь получить больше, сколько смогу. Я собираюсь тренировать эти новые Наследия, пока они не станут такими же естественными для меня, как мой Люмен. И тогда я собираюсь повторить этот процесс.
Вся эта сила — это только одна вещь, которую я с нетерпением жду.
Уничтожение каждого Могадорца на Земле. В том числе и особенно Сетракуса Ра, если он еще жив. Шестая думает, что она могла убить его в Мексике, но я не поверю, пока Моги не сдадутся, пока я не увижу тело. Часть меня почти надеется, что он все еще там, так что я могу прикончить этого ублюдка.
Счастливый конец? Это из сказок. Я был глуп, когда верил в это.
Питтакус Лор, последний, тот, чье тело мы нашли скрытым в бункере Малькольма Гуда, у него тоже был Ксимик, но он не делал этого достаточно. Он не мог остановить вторжение Могадорцев в Лориен. Когда он имел возможность убить Сетракуса Ра все эти столетия назад, он тоже не мог этого сделать.
История не повторится.
Я слышу шаги в коридоре, которые останавливаются прямо у моей двери.
Несмотря на то, что они говорят тихо, я без проблем слышу их через усиленную стальную дверь, с моими усиленными чувствами, я все еще слышу каждое слово, о котором говорят Даниэла и Сэм.
«Может быть, нам следует просто позволить ему отдохнуть», — говорит Даниэла. Я не привык слышать, как она говорит таким мягким тоном. Обычно, Даниэла — это взрывная смесь. Всего через пару дней она полностью оставила свою старую жизнь и присоединилась к нашей войне. Хотя у нее не было большого выбора, учитывая, что Моги сожгли ее старую жизнь на земле.
Другой человек замедлил нашу войну.
«Ты его не знаешь. Он там не спит, — отвечает Сэм, и голос его хриплый.
Сидя в этой черствой комнате, размышляя о прошлом и причиненном мне ущербе, я начал задаваться вопросом: какой была бы жизнь Сэма, если бы мы с Генри выбрали Кливленд или Акрон, или что-то еще вместо Парадайз? Будет ли он до сих пор получать Наследия? Мне было бы хуже, может быть, я бы даже был мертв без него. Это уж точно.
Сара все равно была бы жива, если бы мы никогда не встречались.
«О, хорошо, я не говорю о том, что он хорошо спит. Чувак чужой супергерой; кто знает, может он спит три часа ночью, свисая с потолка», — отвечает Даниэла Сэму.
«Он спит так же, как и мы».
