Я искоса глянул на него и, скрипнув зубами, проговорил:
- Человек я не агрессивный,, но в некоторых случаях не упускаю возможности расквасить рожу хаму.
Рубен попятился назад, отчего я предположил, что вид у меня был довольно грозный, а тон решительный.
- Бог с тобой, да ты совсем шуток не понимаешь! - пробормотал Рубен.Хоть бы выслушал до конца...
Я скрестил руки на груди.
- Говори.
- Не мужчина ты...
- Что?..
- Погоди... Дело есть. Обезьяна превратилась в человека не только для того, чтобы на ногах стоять, но и чтобы на лыжах тоже ходить,- скороговоркой выпалил Рубен.- Шучу, конечно. Такая привычка. Я постараюсь впредь, Левон-джан, раз обижаешься...
- Ладно, значит, отправляетесь походить на лыжах,уже спокойнее сказал я.- На меня не рассчитывайте. Я не охотник ноги ломать.
- Как знаешь...
- С понедельника начнем параллельные опыты,- входя в лабораторию, объявил Айказян.
Девушки и Рубен сделали вид, что поглощены процессами, происходящими в пробирках.
- Будем работать с двумя инициаторами,- Айказян взял листок бумаги и извлек из нагрудного кармана свои знаменитые авторучки.
Их было три. Красная, синяя и черная. И в каждой были чернила соответствующего цвета.
Он начертил на бумаге два круга, затем вписал в них красными чернилами химические формулы и начал пояснять. Точнее, он не объяснял, а давал указания. В завершение между прочим сказал:
- Напрасно ты мучаешься с жидким азотом. Мне кажется, и в простой воде можно дробить молекулы мономера. По-твоему, при температуре ниже нуля внутренние напряжения слабее? Подумай-ка над этим.
- Подумаю,- пообещал я.
Айказян добавил вполголоса:
- Я нахожу, что состав лаборантов пополнился очень своевременно.
- Это можно было сделать всегда. Но, может, и хорошо, что нелегкая задача уже решена,- ответил я.
Шеф взглянул на меня из-под мохнатых бровей: - Так считаешь?..
- Я же сказал.
Упрятав авторучки, Айказян смял и выкинул в корзину исписанный листок и молча вышел из лаборатории.
- Почему ты отказываешься ехать в Цахкадзор? - спросила Седа.
- А ты собираешься?
- Конечно.
- Я ни разу в жизни не стоял на лыжах!
- Ничего, научишься,- принялась уговаривать Седа.
- Значит, и ты тоже едешь...
- Да, да!..
На остановке я не стал, как обычно, прощаться с Седой, и мы вместе свернули влево.
- Седа, а ты хочешь, чтобы я поехал?
Мы прошли еще метров сто, и она наконец проговорила: - Поедем. Развеешься. Вот уже. несколько дней на тебя просто страшно смотреть...
- И много их собирается?
- Кого?
- Едущих?
- Не знаю. Рубен предложил мне, и я сказала, что поеду, если и ты...
Мы остановились возле ее дома.
- Во сколько отправляемся? - спросил я.
- Через два часа надо быть на вокзале.
- Едем поездом? - удивился я.
- Поездом.
Стал лихорадочно прикидывать, успею ли съездить домой, потом вовремя добраться до вокзала, и вдруг вспомнил о самом главном, о лыжах... У меня ведь их нет. Какой же смысл ехать в Цахкадзор?
- Не волнуйся,- успокоила Седа.- У меня две пары. Еще осенью запаслась. Уж очень они были хороши. Не удержалась. И палки бамбуковые, не алюминиевые. Так что все в порядке.
Я с отчаянием взглянул на часы, потом на перегруженные троллейбусы и трамваи.
- Не успею съездить домой,- мрачно заметил я.
- Хочешь, пойдем к нам? - пригласила Седа.- Пообедаем, потом возьмем такси -и на вокзал.
- Ас Рубеном ты не договаривалась?
- Нет. Когда ты сказал, что не едешь, я тоже отказалась.
Седа прошла вперед и стала торопливо подниматься по лестнице. Я еле успевал за ней. Она достала из сумочки ключи и, открыв дверь, пригласила меня войти.
Я почему-то думал, что дома у них никого нет, но, уже снимая в коридоре пальто, услышал: - Это ты, дочка?
- Я, мам,- отозвалась Седа.- Со мной товарищ.
- Левой?
- Да...
Мать Седы сидела в кресле. Я подошел и поздоровался с ней за руку.
- Садись, сынок,- пригласила она. Потом хрипловатым голосом спросила: -Ты спешишь, Седа?
- Да, мам, - ответила Седа, повязывая передник. - Мы едем в Цахкадзор.
Ситцевый передник с яркими цветами придавал Седе новое очарование. Она сделалась более земной, более близкой и очень какой-то ясной.
