В час дядя удалился к себе. А Джуля, убавив освещение в комнате,, включила магнитофон.
- Давайте потанцуем,- предложила она.
Сквозь обрывки сентиментальной музыки я слышал монотонное днарканье подошв.
...В два часа Гаруш.танцевал, уже навалясь на партнершу.
Глаза потухли и словно выцвели.
- Est modus in rebus. Ergo...- Он наполнил бокал и выпил.
Асмик демонстрировала Лиде свой новый жакет. Гаруш, осушая каждый очередной бокал, повторял латинскую поговорку. Я листал подвернувшийся под руку журнал и думал, почему Джуля не всегда красит губы...
Рубен и моя кузина были на балконе.
В три часа они вошли в комнату.
- Est modus in rebus. Ergo...- И Гаруш пил, настаивая, чтобы и я составил ему компанию.
Где-то в три-четыре, не помню точно, комната закружилась у меня перед глазами. Я едва добрался до дивана.
Est modus...
Снова томная музыка.
Шарканье подошв.
Скука.
И почему губная помада размазана у Джули на щеках?..
Тишина.
Проснулся я, едва забрезжил рассвет. Спал всего часа полтора. Стол, накрытый еще с вечера, был как после погрома.
Гаруш и Лида громко спорили. Остальные с любопытством взирали на них. Гаруш настаивал на том, что он должен поцеловать свою жену. А Лида почему-то отказывалась.
У ног их, на полу, валялась пустая бутылка из-под лимонада.
Дети они, что ли?
Я встал, заправил рубашку, затянул галстук и взглянул на часы.
- Не пора ли домой?
Мне никто не ответил.
Рубен крутанул бутылку в надежде поцеловаться с кемнибудь из женщин. И зря. Бутылка уткнулась горлышком в Гаруша. Пришлось Рубену, лобызaть его. Потом легким пинком он послал бутылку в тартаряры.
- Пошли,- сказал Гаруш и вытер платком щеку.Совесть дело стоящее, и терять ее не следует.
Мы шумно спускались по лестнице. На площадке второго этажа валялась беспризорная неказистая елочка. Гаруш остановился подле и уставился на нее.
Люди срезали и выбросили ненужную ветку. Довольно общипанную, надо сказать. Гаруш натянул перчатки, чтобы не уколоться, и поднял убогую беспризорницу.
- Дома у нас нет елки,- объяснил он.- Ergo! Надо воспользоваться случаем..
Лида, явно недовольная паясничанием супруга, взяла Асмик под руку и пошла вперед.
Гаруш шeл со мной. Рубен и Джуля - за нами.
На улице нас ожидал приятный сюрприз.
За ночь выпал снежок и покрыл землю довольно основательно.
- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, - вдруг хрипло затянул Гаруш.- И плачет она, как дитя... Вот говоришь, ты инженер! - Это он уже мне. И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Хорошая профессия. Знаешь, что дважды два четыре. А в нашем деле это иногда равняется и трем, а то и пяти.
- В каком это в вашем? - поинтересовался я.
- В искусстве,- пояснил Гаруш. - Я - режиссер. Работаю во Дворце культуры. Руковожу самодеятельным драматические коллективом. Ставлю пьесы... Твоя сестра отличная девушка.
Он переложил елку на другое плечо.
- Моя сестра?..- И я сообразил, что речь идет о Джуле.
- Да, мы вместе учились в театральном. Она сумела продвинуться в жизни. Не шутка ведь - инструктор райкома! Год-другой, и глядишь...-Гаруш примолк. - Но не сердись, Левон-джан, она немножко... Ну, понимаешь?.. Не сердись, прошу тебя. Я человек прямой. Все говорю в глаза.
О чем он, не пойму?..
- Она увлечена твоим приятелем,- продолжал Гаруш.-Рубеном его зовут? Темная, по-моему, личность.
- Ну, не сказал бы, - заметил я.
- Не знаю, но чувствую... Ишь, пристал к бедной Джуле! Льстит, из кожи вот лезет. Определенно темная личность.
- Не малое дитя, сама разберется,- сказал я.
- Не сердись. Ладно? - Гаруш взял меня под руку.Я, конечно, немножко пьян. Но твой приятель - темная личность.
Снег приятно поскрипывал под ногами. На белом, наши тени казались синеватыми. На улице никого не было. И только здания, окружавшие нас, следили своими темными, грустными окнами за каждым нашим шагом..
Гаруш скинул елочку с плеча и поволок по снегу.
- Да брось ты ее! - посоветовал я.
- Что ты? Ее надо нарядить, - Гаруш сказал это так серьезно, что я не осмелился ему противоречить.
Потом он вдруг сунул елку в первую попавшуюся урну.
- Вот вам и новогодняя елка! Э-эй, влюбленные, сюда! Надо нарядить елку.
