– Да. Только моя мама умерла пять лет назад, – его интерес к разговору еще больше возрос.
– Я это знаю и сочувствую вам, – сказал нотариус и перешел к делу: – Поэтому мне нужны вы, как законный наследник вашей покойной матери.
– Но у нее никогда ничего не было! – недоуменно воскликнул Сергей. – Даже собственного угла. Мы все время ютились по съемным квартирам.
– Понимаете, – чех не сразу нашел нужные слова на русском языке. – У вашей мамы в Праге жил дедушка. Пётр Афанасьевич Коршунов. Когда в сорок пятом году советские войска вошли в Чехословакию, его арестовали и заключили в лагерь как врага народа. Там он и умер. Но его вторая жена, Тереза Коршунова, успела эмигрировать во Францию. После падения Берлинской стены и конца Варшавского договора ей удалось восстановить право собственности на их старую пражскую квартиру. Госпожа Тереза скончалась десять дней назад, а в своем завещании она указала наследницей этой квартиры вашу маму. Но раз ее уже нет в живых, то автоматически право наследования переходит к вам, ее единственному сыну. У вас же нет больше братьев и сестер?
– Нет, – пересохшим ртом пролепетал Сергей.
– Тогда вам надо приехать в Прагу, ко мне в офис, и оформить все документы на наследство. Записывайте мой адрес и телефоны…
Ошарашенный известием наследник накрапал на краю газеты адвокатские координаты.
Крайчек уже попрощался и вот-вот должен был отключиться, но Коршунов успел его опередить:
– Скажите, а сколько стоит эта квартира?
– Место очень хорошее, центр Нового города. Масариковская набережная вам о чем-то говорит? И квартира большая. С камином. Но дом совсем древний, как музей. Больше 150 тысяч евро вам за нее не заплатят. Если хотите, я помогу найти покупателя…
Но Сергей уже ничего не слышал. 150 тысяч евро. Это же целых пять миллионов рублей! У него никогда не было таких денег. Можно столько всего накупить Кирюхе, жене. Одеть их с ног до головы. Отремонтировать однокомнатную хрущевку. Да что там ремонт – переехать в новую. А лучше открыть собственную газету и послать к черту Хамитову с ее продажной политикой «и нашим, и вашим» и самому попробовать порулить.
Так в жизни Сергея Коршунова началась большая светлая полоса. Он перестал считать недели, да и времени на размышления о смысле бытия у него не осталось. Выпуск еженедельника он как-то незаметно переложил на одного молодого журналиста. И хотя Коршунов перестал гореть своим детищем, издание от этого ничуть не ухудшилось, а напротив, прилив свежей крови явно пошел ему на пользу. Коршуновский фирменный стиль был разбавлен работами других журналистов, отчего в газете к радости госпожи Хамитовой появились долгожданные «многоголосие и плюрализм».
Сам же шеф-редактор целиком и полностью был поглощен новыми хлопотами. Оказалось, что для поездки в Чехию теперь нужна специальная виза. А ее выдают только в чешском посольстве в Москве. Туристические фирмы предлагают свои услуги, но это стоит денег, а с ними пока у наследника было туго.
Но фарт есть фарт. Начало везти в одном, повезет и в другом. Коллеги из Союза журналистов связались с чешскими товарищами, и те сделали ему вызов на конференцию по проблемам экологии. Виза, отель и питание за счет принимающей стороны. Но проезд до Праги – за свой счет.
Однако фортуна и тут улыбнулась наследнику. Словно сама судьба распахивала ему ворота в новую жизнь.
Неожиданно белорусский президент надумал поведать провинциальным российским журналистам «правду» о своем режиме. И созвал их к себе в Минск. Запихнуть Коршунова в эту делегацию помогла Роза Ахметовна. Несмотря на все их производственные стычки, главная редакторша относилась к Коршунову уважительно и ценила его за талант. И хотя рыночная экономика и наша сволочная жизнь заставили ее подчиниться законам продажной прессы и как зеницу ока оберегать рекламодателей от какой-либо критики, в глубине души Хамитова еще оставалась журналисткой и просто свойской бабой. Вдобавок она была опытным руководителем и видела, что Серёга находится на грани нервного срыва, и ему необходимо развеяться.
Оказалось, что батька
