Балоун. Ничего.
Швейк. Фотографу такой вид может пригодиться.
Балоун. В качестве фона.
Швейк. Ну, фотограф уж сделал бы из этого нечто великолепное!
Балоун. Я фотограф. У нас в ателье, где я работаю, есть задник с видом Влтавы, там она куда живописней. Мы снимаем на этом фоне немцев, эсэсовцев главным образом, они потом снимки домой посылают; на случай, если придется уйти, а вернуться нельзя будет. А это разве Влтава? Так какая-то завалящая речушка.
Девушки одобрительно смеются.
Швейк. То, что вы рассказываете, страшно интересно. Не могли бы вы сфотографировать барышень, снять их бюсты, простите, но так это называется.
Балоун. Пожалуй, мог бы.
Анна. Вот это чудесно. Но, конечно, не перед вашей Влтавой.
Все громко смеются. Затем наступает пауза.
Швейк. Знаете последний анекдот? С Карлова моста один чех услышал, как кто-то кричит по-немецки: "Спасите, тону!" Чех перегнулся через перила и отвечает: "Не ори так, лучше бы ты плавать учился, а не по-немецки болтать!"
Девушки смеются.
Да, Влтава... Знаете, время военное, тут в кустах немало безнравственностей творится.
Кати. В мирное время тоже.
Балоун. Особенно в мае.
Швейк. До дня всех святых на свежем воздухе.
Кати. А в закрытых помещениях так-таки ничего и не творится?
Балоун. Творится и немало.
Анна. И в кино тоже.
Все опять громко смеются.
Швейк. Да, такова Влтава. Знаете песню "Генрих спал со своей новобрачной"? Ее часто поют в Моравии.
Анна. Вы об этой песне, где дальше поется: "С милой девой с рейнских берегов"?
Швейк. Именно об этой. (Балоуну.) Вам что-то попало в глаз? Не трите. Барышня, вы не посмотрите, что там с глазом. Может, удастся вынуть, лучше всего кончиком носового платочка.
Анна (Швейку). Вы не подержите собачку? В Праге нужно быть осторожным. Здесь в воздухе столько копоти.
Швейк (слабо, без узла, привязывает шпица к фонарному столбу у скамейки). Простите, но я должен теперь сходить на улицу Палацкого, по делу. Я охотно бы допел с вами эту песенку, но, увы, занят. Добрый вечер. (Уходит.)
Кати (в то время как Анна кончиком носового платка старается что-то выудить в глазу у Балоуна). Пан что-то очень торопится.
Анна. Я ничего не могу найти.
Балоун. Не надо, мне уже лучше. Что это за песня такая?
Анна. Хотите, мы вам ее споем, прежде чем уйти отсюда? Сиди спокойно, Люксик. Глаза бы мои не глядели ни на тебя, ни на хозяина твоего! (Балоуну.) Мой хозяин путается с немцами. Я начинаю.
Обе девушки с большим чувством поют "Генрих спал со своей новобрачной". Во время пения Швейк из-за куста крохотной колбаской приманивает к себе шпица и
удаляется с ним.
Балоун (когда песня отзвучала). Как вы замечательно спели!
Кати. А теперь мы пойдем. Господи боже, где же собака?
Анна. Иисусе Христе! Она ж от меня никогда не убегала. Что скажет пан советник!
Балоун. Он позвонит немцам, они ведь его друзья, только и всего. Не волнуйтесь, вы тут ни при чем, наш сосед, видимо, слишком слабо привязал ее. Мне показалось, что какая-то тень мелькнула вон там, пока вы пели.
Кати. Скорей идем в полицию, в бюро пропаж!
Балоун. Приходите как-нибудь в субботу вечерком в трактир "У чаши", Гусова, семь.
Анна и Кати кивают Балоуну и быстро уходят. Балоун снова любуется видом. Прежняя парочка возвращается, они уже больше не прижимаются друг к другу.
Затем появляется Швейк со шпицем на поводке.
Швейк. Вот пес, достойный квислинговца, - кусается, как только отвернешься. По дороге он вытворял чудовищные номера. Когда мы переходили через рельсы, он вдруг улегся, и ни с места. Наверно, он хотел, чтобы трамвай переехал его, прохвоста. А теперь идем.
Балоун. Значит, он побежал за конской колбаской? А я-то думал, что он только телятину жрет.
Швейк. Воевать - не мед лизать. Голод не тетка. К породистым собакам это тоже относится. Но я отдам его Буллингеру только тогда, когда этот тип выложит деньги на бочку, не то он меня надует. Не быть же коллаборационистом бесплатно.
Долговязый субъект мрачного вида появляется на заднем плане. Он
внимательно наблюдает за приятелями, потом приближается к ним.
Субъект. Господа, вы здесь на прогулке?