Копецка. Да, давайте сюда, пан Рудольф, как это Мило с вашей стороны, что вы принесли обещанное.
Молодой Прохазка (слабым голосом). У меня ничего нет. Когда я увидел, как они уводят пана Швейка, меня словно ошеломило, всю ночь эта сцена была у меня перед глазами. Добрый день, пан Швейк, я вижу, вы вернулись! Простите, пани Копецка, мне особенно тяжело из-за вас, что я вас в такое конфузное положение ставлю в присутствии господ, но у меня не хватило духу. (В полном отчаянии.) Пожалуйста, скажите хоть что-нибудь, все лучше, чем такое молчание!
Балоун. Ничего нет.
Копецка. Так... значит, вы ничего не принесли. Но когда вы вошли в зал, я дала вам понять, что мне нужно сперва выпроводить эсэсовца, и вы кивнули мне так, как будто сдержали свое слово.
Молодой Прохазка. Я не решился...
Копецка. Можете больше ничего не говорить. Я теперь вас понимаю. Вы не выдержали испытания ни как чех, ни как мужчина. Убирайтесь отсюда, и чтобы ноги вашей здесь больше не было!
Молодой Прохазка. Ничего лучшего я не заслужил. (Выскальзывает в дверь.)
Швейк (после паузы). Кстати о хиромантии. Парикмахер Криш из Мнишка вы знаете Мнишек? - так вот во время престольного праздника он предсказывал будущее по линиям руки и на вырученные деньги накачался, и один молодой парень, из крестьян, взял и повез его к себе, чтобы тот ему предсказал будущее, когда очухается, и, перед тем как заснуть, парикмахер спросил этого парня: "Как ваша фамилия? Вытащите у меня из нагрудного кармашка мою записную книжечку. Ага, значит ваша фамилия Кунерт. Приходите через четверть часа, и я дам вам записку, в которой будет стоять фамилия вашей будущей супруги". Потом он захрапел, но вскоре проснулся и что-то нацарапал в своей книжечке. Он вырвал этот листок, бросил его на пол, потом прижал палец к губам и сказал: "Только не сейчас, через четверть часика. Лучше всего, если вы станете искать этот листок на ощупь, с завязанными глазами". На бумажке, как потом выяснилось, было написано: "Фамилия вашей будущей супруги госпожа Кунерт".
Балоун. Этот Прохазка - преступный тип.
Копецка (гневно). Не болтайте глупостей. Преступники - это нацисты, которые мучают людей и угрожают им, пока те не теряют лучшие свойства человеческой натуры. (Смотрит в окно.) Тот, кто сюда идет сейчас, вот кто настоящий преступник, а не Рудольф Прохазка, слабый человек.
Толстуха. По-моему, мы тоже виноваты. Думается, можно бы не только пить сливовицу и шутки шутить.
Швейк. Не требуйте от себя слишком многого. Уж и то хорошо, что мы здесь и живы пока. Столько сил приходится тратить на то, чтобы выжить и пережить, что больше ни на что не хватает.
Входит Бретшнейдер в сопровождении эсэсовца.
(Весело.) Добрый день, господин Бретшнейдер. Не хотите ли пивца? Я теперь сотрудничаю с эсэсовцами. Это мне не повредит.
Балоун (злобно). Вон!
Бретшнейдер. Что вы сказали?
Швейк. У нас тут зашел разговор о еде, и господин Балоун вспомнил припев к одной народной песенке, которую мы все успели позабыть. Песенку эту исполняли главным образом на престольных праздниках, и речь в ней идет о приготовлении редьки. Неподалеку от Мнишка сажают такую редьку - крупную, черную, вы, наверно, о ней слыхали, это знаменитая редька! Я хотел бы, Балоун, чтобы ты исполнил для господина Бретшнейдера эту лесенку, это тебя взбодрит. Знаете, у него прекрасный голос, он даже в церковном хоре поет.
Балоун (мрачно). Итак, о черной редьке. (Поет песенку "О приготовлении черной редьки".)
Во время исполнения песенки Бретшнейдер, на которого все смотрят, не
знает, вмешаться ему или нет. Он то садится, то встает.
Большую, черную старательно приметь-ка,
Скажи ей ласково: "Сестричка, потянись!"
Но, понимаешь ли, дерьмолюбива редька,
И рукавицами не грех бы запастись!
Растет у дома редька
Горда собой сама,
Ее мы крепко дернем,
Ее мы вырвем с корнем
Из дерь-ма!
Ты можешь, впрочем, купить ее за грошик,
Потом старательно и тщательно отмыть,
И понарезать кучу ломтиков хороших,
И крупной солью, крупной солью посолить.
Соли ее, задрыгу,
И знай, что в этом суть,
И не давай ни мигу,
