Прежде всего им мешала сильнейшая качка. Волны захлестывали полубаки легких крейсеров, пенистые валы проносились по верхней палубе, грозя смыть комендоров. Артиллеристы с трудом удерживались на ногах, хотя фон Шпее предположил, что англичане от качки страдали еще сильнее. Однако выучка артиллеристов "Шарнхорста" и "Гнейзенау" сказалась. Они прекрасно использовали преимущества освещения и быстро пристрелялись по британским броненосным крейсерам. "Глазго" вел довольно беспорядочный бой с "Дрезденом" и "Лейпцигом".
Уже через 10 минут после того, как немцы открыли огонь, исход боя не вызывал никаких сомнений. Корректировавший огонь "Шарнхорста" лейтенант Кнооп наблюдал многочисленные попадания в "Гуд Хоуп" и "Монмут".
"Во многих случаях сразу вслед за попаданием наших фугасных снарядов следовала вспышка огня… Два раза я видел то, что можно было принять за взрыв боеприпасов. После взрывов фугасных снарядов поднимались столбы пламени, отличающиеся от остальных вспышек формой и размерами. Некоторые попадания, вероятно, в палубы, посылали вверх широкие фонтаны искр. Когда снаряд попадал в броню, наблюдалось густое черное облако с четко очерченными краями. Попадания были такими частыми, что невозможно описать их по порядку. "Гуд Хоуп" получил серьезные попадания в носовую часть, верхний мостик, в мачту примерно в 30 футах над палубой, в заднюю часть формарса. Он также получил несколько попаданий в среднюю часть, где возник пожар. Несколько снарядов попали в кормовую батарею, где тоже начался пожар. Сквозь орудийные порты можно было видеть пожары во внутренних помещениях. Два снаряда попали возле кормовой башни… "Монмут" получил попадание в носовую 152-мм башню. Фугасный снаряд сорвал крышу. Последовал ужасный взрыв пороховых зарядов, который сорвал всю башню с полубака. Она просто исчезла. Я видел, как множество снарядов попали в среднюю часть корабля. Огромная стена огня высотой почти в мачту и шириной от 60 до 90 футов внезапно поднялась у него на правом борту. Я насчитал от 30 до 40 попаданий. Одновременно были видны 3 или 4 пожара".
Один из офицеров "Глазго" вспоминал: "На борту "Гуд Хоупа" и "Монмута" стояли стены огня, с которыми не могли справиться даже высокие волны. Дым из труб подсвечивался снизу тусклым свечением пожаров. Часто корабли освещали яркие вспышки, когда снаряд взрывался на надстройках. К 19.45, когда совсем стемнело, "Гуд Хоуп" и "Монмут" находились в бедственном положении. "Монмут" выкатился из строя вправо. Он ярко пылал и имел небольшой крен. На "Гуд Хоупе" после 45 минут боя действовали лишь отдельные орудия. Его пожары пылали все ярче. В 19.50 произошел ужасный взрыв между четвертой трубой и грот-мачтой. Столб пламени взлетел на 200 футов, осветив массу обломков, которые взлетели еще выше. Крейсер превратился в низкий черный силуэт, освещенный только тусклым заревом. Никто на борту "Глазго" не видел, как он погиб, однако он мог продержаться лишь несколько минут".
Никто не видел, как около 20.00 "Гуд Хоуп" затонул со всем экипажем, включая сэра Кристофера Крэдока. Теперь Люс был предоставлен сам себе. Его корабль вел спорадический бой с "Лейпцигом" и даже добился 1 попадания 152-мм снарядом в "Гнейзенау". Но столь приятная жизнь закончилась. До сих пор по "Глазго" стреляли лишь "Дрезден" и "Лейпциг", жестоко страдавшие от качки. В него попал один 105-мм снаряд, который сделал пробоину 6 кв. футов выше ватерлинии над левым внешним валом. Она не повлияла на боеспособность "Глазго". Но теперь все переменилось, и вся германская эскадра могла заняться крейсером, и германские броненосные крейсера могли одним залпом отправить "Глазго" на дно. Поэтому Люс решил не играть с огнем и вышел из боя. Проходя мимо избитого "Монмута", он запросил прожектором: "С вами все в порядке?" Брандт ответил: "Я намерен двигаться кормой вперед. В носу у меня сильная течь". Люс передал: "Вы можете двигаться на северо-запад? Противник преследует нас сзади".
"Ответа не последовало. Было ясно, что "Монмут" не способен ни сражаться, ни бежать… Он сильно сел носом и накренился на левый борт. В иллюминаторах под квартердеком мелькали красные отсветы внутренних пожаров… Было просто необходимо, чтобы в бою у Коронеля спасся хоть один наш корабль, чтобы повернуть назад мчавшийся полным ходом нам на помощь "Канопус". Если он будет захвачен врасплох, то разделит судьбу остальных кораблей. Поэтому мы неохотно предоставили "Монмут" его собственной судьбе… "Глазго" увеличил ход до полного и вскоре оставил противника за кормой, потеряв контакт с ним в 20.50".
