Погружаясь в мягкие объятия Кребильона, Рози вынуждена была признаться, что она не читала Le Sopha. К ней начало возвращаться самообладание. Это, безусловно, юный поэт — хотя и не тот самый юный поэт. И к тому же весьма своеобразный. В качестве знатной дамы она приняла всю эту ситуацию со смехом.
— Не читали Le Sopha? — воскликнул мистер Меркаптан. — О! Но тогда, дорогая моя незнакомка, разрешите мне сейчас же дать вам прочесть эту книгу. Нельзя считать образование законченным, если человек не знаком с этой божественной книгой. — Он бросился к книжной полке и вернулся с небольшим томиком в белом веленевом переплете. — Душа героя, — объяснил он передавая ей томик, — переселяется, согласно законам метам-психоза, в софу. Он обречен оставаться софой до тех пор, покг. два человека не насладятся на его груди взаимной и одинаково сильной любовью. В книге описаны надежды и разочарования бедной софы.
— Боже мой! — сказала Рози, взглянув на титульный лист.
— А теперь, — сказал мистер Меркаптан, садясь подле нее на край Кребильона, — не соблаговолите ли вы объяснить? Какому приятному недоразумению я обязан этим внезапным и совершенно восхитительным вторжением в мою личную жизнь?
— Да как вам сказать, — начала Рози и остановилась. Объяснить было, по правде говоря, довольно-таки трудно. — Я должна была встретиться с одним из своих друзей.
— Так, так, — поощрительно сказал мистер Меркаптан.
— Который известил меня телеграммой, — продолжала Рози.
— Известил вас телеграммой, — отозвался мистер Меркаптан.
— Что не может прийти… прийти туда, где мы уговорились встретиться, и просил меня прийти по этому адресу.
— Сюда?
Рози кивнула.
— Третий этаж, — уточнила она.
— Но на третьем этаже живу я, — сказал мистер Меркаптан. — Или вы хотите сказать, что фамилия вашего друга тоже Меркаптан и что он живет тоже здесь?
Рози улыбнулась.
— Я не знаю его фамилии, — сказала она с холодным ироническим равнодушием неподдельной grande dame.
— Не знаете фамилии? — Мистер Меркаптан зарычал и запищал в припадке восторженного хохота. — Но это же замечательно, — сказал он.
— В телеграмме он написал «третий этаж». — Теперь Рози чувствовала себя совершенно свободно. — Когда я прочла вашу фамилию, я решила, что это и есть он. Должна сказать, — добавила она, искоса взглядывая на мистера Меркаптана и тотчас же опуская лепестки магнолии, — что это имя показалось мне прелестным.
— Вы мне льстите, — сказал мистер Меркаптан, и все его жизнерадостное свиноподобное лицо расплылось в улыбке. — Что же касается вашего имени — я слишком скромный galantuomo,[119] чтобы спрашивать. Да в конце концов, какое это имеет значение? Для розы нужно ли иное имя…
— Кстати, — вставила она, подымая и снова опуская свои гладкие белые веки, — меня зовут как раз Роза; или, вернее сказать, Рози.
— Вы это имя носите по праву! — воскликнул мистер Меркаптан с изящной галантностью, которую он сам же первый оценил. — По этому случаю мы сейчас выпьем чаю. — Он вскочил на ноги и позвонил. — Как я поздравляю себя с этим удивительнейшим стечением счастливейших обстоятельств!
Рози ничего не сказала. Этот Меркаптан, подумала она, еще более похож на представителя высшего артистического света, чем Тото.
— Что меня больше всего поражает, — продолжал он, — это то, что ваш безымянный друг выбрал из миллиона адресов именно мой. Значит, он знает меня или, во всяком случае, знает обо мне.
— Я думаю, — сказала Рози, — что у вас бездна друзей. Мистер Меркаптан расхохотался: целый оркестр, от фагота до флейты-пикколо.
— Des amis, des amies[120] — с немым «е» и без оного, — объявил он.
В дверях появилась пожилая служанка устрашающего вида.
— Чай на двоих, миссис Голди.
Миссис Голди обвела комнату подозрительным взглядом.
— А что, тот джентльмен ушел? — осведомилась она. И, убедившись в его отсутствии, она снова принялась за свои жалобы. — Врываться подобным образом, — сказала она. — Большевизм, вот что…
— Да, да, миссис Голди. Подайте нам чай как можно скорей. — Мистер Меркаптан повелительно поднял руку жестом полисмена, регулирующего уличное движение.
