Опять зазвонил телефон, и опять она перекрестилась, прежде чем снять трубку. На этот раз звонил тот самый «удавленник». Она поняла это еще до того, как он произнес первое слово, по подозрительному шуршанию — видимо, он чем-то прикрывал рот, чтобы сделать голос неузнаваемым.
— Добрый вечер, — сказала эта сволочь, — вы уже все обдумали, надеюсь? Деньги при вас?
Светлана не успела ничего ответить, потому что за ее спиной возникла Ольга, вырвала у нее трубку и заорала:
— Где моя дочь? Верни мне мою дочь! Тебя все равно найдут и посадят, ты понял?!
Светлана с ужасом осознала, что Ольга говорит совсем не то, о чем их инструктировал Ремезов. Она изловчилась и ткнула сестру локтем в грудь, та от неожиданности выпустила трубку, которую Светлана немедленно подхватила. Только бы он еще слушал! К счастью, до нее донеслись не короткие гудки, а напряженная тишина и те же шорохи.
— Послушай, — зачастила Светлана, с трудом справляясь с дыханием, точно на стометровке, — мы тебе не угрожаем, мы соберем деньги. Только дай поговорить с Катей, слышишь, дай нам поговорить с Катей… Дай нам прежде с ней поговорить.
«Удавленник» грязно выругался и процедил:
— Вы, значит, так… Ну ладно, учтите, вы свою Катьку больше не увидите. Я сейчас с ней такое сделаю, я ее порублю на мелкие кусочки, а потом перекручу на фарш!
— Подожди! Я найду тебе любые деньги! — закричала Светлана, но он уже бросил трубку.
Ольга уже не кричала, она молча упала навзничь, ударившись головой об пол. Светлана сидела на стуле, вслушиваясь в короткие гудки и глядя, как мертвенная бледность стремительно заливает лицо старшей сестры. В ушах у нее все еще звучали страшные слова: «Я порублю ее на мелкие кусочки, а потом перекручу на фарш!»
Светлана упала на колени рядом с Ольгой и попыталась привести ее в чувство, хлопая ладонью по щекам. При этом она даже не слышала звука пощечин — уши словно заложило ватой.
«Нужно вызвать «скорую», — подумала она и на коленях поползла к телефону…
Когда, сделав Ольге какой-то укол, врач «скорой» вышел в прихожую, во входной двери повернулся ключ; и на пороге квартиры возник Ремезов.
— Что случилось? — спросил он, уставившись на белый халат врача.
Светлана молчала, закусив губу. Волю чувствам она дала, когда за доктором захлопнулась дверь.
— А случилось то, что и должно было случиться, — выдавила она с нескрываемым презрением. — Я еще раз убедилась в том, насколько эффективно в кавычках работают наши правоохранительные органы. Вы такой же бездарь и бездельник, как и остальные в вашей конторе. Вы так же, как и ваше замечательное начальство, только и умеете, что отчеты писать.
Ошарашенный ее словами Ремезов молчал. А Светлана продолжала:
— Звонил похититель и пообещал, что изрежет ее на мелкие кусочки и пустит на фарш! Так и сказал! Вы поняли? И ваши замечательные инструкции не дали никакого эффекта! А вы сами шлялись неизвестно где, вместо того чтобы ловить этого ублюдка!
— Но постойте… — начал было Ремезов, заливаясь краской, как гимназистка, у которой порывом ветра задрало юбку.
— Все, баста! — отрезала Светлана, демонстративно заступая ему дорогу. — Больше я в ваших услугах не нуждаюсь. Я буду действовать сама, потому что на вас рассчитывать абсолютно бессмысленно. Вы свободны, возвращайтесь к своей статистике.
— Истеричка, — процедил сквозь зубы Ремезов, — по тебе дурдом плачет.
— А по тебе — дом престарелых ветеранов невидимого фронта! — не осталась в долгу Светлана.
«Интересно, где же Шестопалов? — вспомнил Ремезов, уныло пятясь к выходу из квартиры. — Неужели она оставила его спать на диване, который первоначально предназначался для меня?»
Физиономия его вытянулась, когда он столкнулся с Шестопаловым нос к носу уже в подъезде.
— Ты только идешь? — взвился Ремезов.
— Знал бы, что со мной случилось, — объявил Шестопалов трагическим тоном. — Я только что вдребезги разбил свой «Москвич»!
— Наверняка заснул за рулем.
— А ты куда? — удивился Шестопалов.
— Спать на свежем воздухе, что-то у них в квартире душновато, а тебе постелили на диване.
