— Сам себе противен, — сокрушённо вздохнул я. — Держимся к северу, до тракта. Перебежками. Игнат, пали радаром всё что можешь! Что незнакомое увидишь — вопи, кричи, топай ногами и показывай направления. Драться нам с ними нечем. Рвём когти, братие.
* * *
— Будь ты проклят, — сказал Хельге. Миша, ожививший викинга, лишь хмыкнул. Подошёл к следующему из поверженных скандинавов. Дважды выдернутый с полей вечного счастья бергхеймец в сердцах сплюнул на землю.
— И ты, — сказал он мне. — Будто псы твои ходим за тобой. Будто…
— Свора? — ухмыльнулся я.
— Свора! — кивнул тот. — Прежде свободная, а ныне…
— К славе веду вас, псы Одина. К вечной. Каждая жизнь, взятая твоим клинком, приближает победу над Серым Человеком. Так что не время умирать, бро, война ведь! Или я уже использовал эту шутку?
Хельге скривился и пошёл к поднимающемуся с земли Бьорну. Протянул руку другу, дёрнул на себя и молча хлопнул по спине, обняв. Миша двинулся к следующему мертвецу.
Сухопарый старик у входа в подземелье безучастно взирал на то, как когда–то эпические герои подошли к его владениям и принялись некромантить всех подряд.
Воссоединившийся Роттенштайн пропал с наших радаров (которые обеспечивал один из Небесных Охотников) — часа через полтора. Я даже было подумал, что зря отправил Кренделька на сопровождение бывшего пленника. Поэтому, когда Головастик мрачно сообщил, что его разведчика сбили — печали во мне не было совсем. Тихое торжество, да и только.
Забрав из схрона в лесу снаряжение, за которое, надо сказать, очень сильно переживалось. Вдруг найдут случайно? Наследили–то мы там порядочно.
Но повезло. И вот мы у Гелбгартена. Забирать у валькирий павших в бою бергхеймцев. Игнат получил весь шмот убитого Таксиста, и теперь выглядел точь–в–точь как он. Травинки во рту охотника как–то даже не хватало. Мне вернулся Оскал, Разрыватель, да и в целом потери не ощущались. Разве что ремень Тора пропал. Но его давно пора было менять.
— Что там Кренделёк? — спросил я в очередной раз. Головастик отмахнулся:
— Его там ждут, как придёт — направят сюда. Давайте не будем упускать время. Нам необходимо восстанавливаться. Идём в две пачки. Я, ты, Стас и викинги — первая пачка. Остальные все во второй пачке. Дпс в первой группе не нужен. Его за глаза хватает.
— Чё, бесконечный гринд, да?
— Других вариантов нет. Зато это сдвинуло меня с мёртвого решения. Михаил Семенович зря так поступил. Я не просто так тянул время со Светлолесьем. Больше не буду.
— Поднимаем все кланы и ватагой громим супостата?
— Да. Теперь — да. Я думал обойтись без этого. Но раз нас на упреждение… То руки мои развязаны.
— Ути–ути. А кто у нас тут такой обиженка? — дурачась сказал я.
— Заткнись, дурак.
— Ну вон, сказал же чувак, договорились они с Пятой Титана. Типа пропускают их.
— Я упоминал ведь, что Михаил Семенович не договаривается. Не знаю, что такого сделала Пята, раз их допустили. Вон, поверь, со мною ведь тоже можно было прийти к консенсусу. Я ведь с ними столько отыграл. Но нет. Сначала стреляют, потом спрашивают…
— Так ты ж вместе с ними Пяту бил?
— Нет. Вольне Ксенство — да. Айвалон — да. Светлолесье — да. Хиттолампи и бить не пришлось. С Пятой не сталкивался. Зря он так со мною. Очень зря. Я уже отправил весть Стриммерше.
— Нас почему не спросил? — прищурился я. — Вдруг другие варианты есть?
— Нет других вариантов. Кончено. Всё, хватит болтать. Вперёд.
Старец оживился, когда Головастик подошёл к нему и скрипуче начал:
— Тени прошлого довлеют над этим местом. Я могу открыть вам путь…
— А что будет, когда мы тюкнем Роттенштайн? — спросил я, подойдя. — Дальше будем меж собой разбираться, каждый сам за себя?
— Увидим.
Старец отсутствующе зачитывал приглашалку в подземелье. Позади нас стучали топоры. Бергхеймцы возводили частокол. В небе кружилось с десяток всадников на гиппогрифах. Огромный стальной гигант, ростом метров в десять, стоял вдалеке на дороге, положив гигантский меч на плечо. На этот раз Головастик решил подстраховаться.
— Пора, — сказал шаман.
И мы вошли.
— Лолушко. Кто были те задохлики? — спросил вдруг хевдинг. Харальд отмалчивался, пока мы общались у входа в подземелье и заговорил только когда перед нами вновь встали мертвецы. — Почему они коварно ударили вам в спину?
