— Ну, кто с мячом к нам придёт, от того мы в футбол и проиграем.
— Чего ты хочешь, Лолушко?
— Просто из принципа уже — зачем явились?
— Юра сказал же. Выбить из вас шмот, снять прогресс Бастиону. Это ведь правила такие, брат. Кто победит — тот и выйдет!
— Ты реально думаешь, что какой–то хмырь, удерживающий прорву людей в плену, так просто отпустит часть из них? — склонил я голову на бок. — Я не то чтобы сомневался, наоборот, хотел бы верить. Но… Я бы не отпустил.
— Да Наташка у нас также считала, но потом Семёныч списался с тем, кто всем заправляет, и тот всё объяснил. Его, ж, парни, никто не видел. Никто его не знает. Эксперимент закончится и всё. Победителей он отпустит, остальных…
Пленник прервался, заметив пристальное внимание окружающих.
— Это мы — остальные. Нам — интересно, — ехидно приободрил его я. Слушали Таксиста все, кроме Головастика. Тот размахивал руками, двигая невидимые панели, и ругался.
— Блядь… Вы же всё понимаете?! — процедил пленник. — Тут либо выиграешь, либо сдохнешь. Мы все в одинаковом положении, парни.
— Ты скажи, что с остальными? — настойчиво повторил я. — Просто озвучь. Так прекраснее, когда тайное вслух говорят!
— Сдохнут! — рыкнул он, напрягся весь, затравленно озираясь. — Все другие — сдохнут. Он свалит, заберёт результаты, и бросит всех там, где держит. Это, блядь, понятно должно быть. А победители — выживут. Цена победы, блядь, жизнь. И все поступили бы также. Чё вы смотрите? Сами будто не планируете выиграть?
— Мы, если выберемся, то сразу в полицию пойдём, — сухо сказал Стас. — Чтобы спасти остальных!
— И мы, брат! — возмутился Таксист, повёл плечами, морщась. — Вы чего, парни? Мы, блядь, не чудовища. Мы такие же, как и вы. Просто ближе к цели! Нас любая другая пачка с радостью скинет с вершины топов. Поэтому валим для профилактики. Чтобы не добрались до выхода раньше нас. Потому что у вас же не будет цели боссов раньше нас свалить, верно? Вы, парни, будете делать так, чтобы мы не выиграли. Верно? Ну не спорьте, видели уже у вас гостей из Светлолесья!
— Не спорим.
— Сами виноваты. Вон, в Пяте Титана сразу сказали, что играют честно. Боданулись с ним разок и всё. Там суровые парни, спортивные. Они нам не гадят, мы им не гадим. Вон, первого свалили уже босса и ничё, не мешаем им. Всё по справедливости. А вы ведь будете гадить, раз со Светлолесьем связались. Понимаете, что шансов у вас нет. Мы вовсю в Твердыне, а вы вон, данжи фармите. Вам никогда нас не догнать. Даже если соберёте кучу неодетых бойцов.
— Тебя завалил рога и неодетый танк, — напомнил я.
— Я сам подставился.
— Возможно. Но мы ж к вам не лезли.
— Говорю ж, профилактика, брат. Если Светлолесье у вас было — значит вы с ними. Проще час сюда, час тут, час обратно. Вы в жопе, мы дышим спокойно. Всё честно. На прогресс повлияет не сильно такой перерыв.
Час туда — час обратно?! Божечки–кошечки, портал рядом где–то?
— Я смотрю, у нас начался откровенный разговор, и меня это радует. Тогда следующий вопрос. Где п….
Я мысленно врезал себе по губам. Егорка, ополоумел? Чего ты творишь! Чуть не слил важную информацию! Не стоит Роттенштайну знать, что их логистика давно уже не тайна.
— … падла, которая нас пасла? — выкрутился я.
— Чё? Парни, какая падла?
— Вы слишком много знаете о нас, хотя мы вас видим впервые. Ясно что где–то сидит кто–то из ваших сокланов и сливает информацию. Не держи нас за дебилов, ладно? Скажи кто и где.
— Я‑то откуда знаю, брат? Михаил Семенович сказал — выдвигаться. Задачу поставил. Нахера спрашивать детали? Тут под каждым кустом какой–нибудь рейнджер тихариться может! Только я если надо будет выставлю под сотню бойцов, если Бастионы не считать. А у кого–то вон, ордена целые.
— Бочка, Лёшка. Бочка, — улыбнулся я. — Мы вроде бы и правда начали верить друг другу, зачем ты это портишь?
— Да я реально не курсе, парни!
— Олежа, попробуй ты с ним поговорить, — мягко встал я.
— Нахера?
— Я хочу узнать сколько у них охраны у Твердыни. У меня ведь тоже есть источник, — последнее адресовалось скорее Таксисту, чем Снежку. — Потом сравним результаты, а там определимся — бочка или не бочка. Ну и… — широко улыбнулся я, — мало ли, может есть у тебя интерес какой–то свой. А я отойду…
