— Вижу, — кивнул шаман, с намёком на моё положение. — Места себе не находишь. Мы были на полпути к острову, когда мне сказали, что Николай тут. Глобально опозорился я перед ребятами из Светлолесья. Они ведь все подорвались, а вышло что только зря ресурсы их потратил, — сплюнул Головастик. Подошёл ко мне. — Что за праздный настрой? Чего развалился? Где остальные?
— Сэр, набираются сил, сэр, — вяло и лениво ответил я. Шаман навис надо мною. — Вдруг война, а мы устали? Ты же понимаешь, как важно держать моральный дух подчинённых на высоком уровне? Хотя о чём я. Брендованных футболок нет, корпоративной этики нет. Основных принципов и какой–либо внутренней культуры. Даже паршивую игровую приставку в комнату отдыха не поставил. Отдыхаем как умеем.
Юра вздохнул с какой–то едва скрываемой тоской.
— Как… он?
— Стрёмный, — сказал я. — Ни на грош ему не верю. Я тебе не советую. Я ж предупреждал, что сожрут твоего посланника к хренам. Вот и сожрали. Ещё и лошадь увели на тёмную сторону.
Он ступил на лестницу ко входу в башню:
— Надо с ним поговорить.
Я спустил ноги со стула, поднялся:
— Ну пошли, заодно проверю чего там у нас теперь злобного в подземельях растёт. Вдруг он уже грибницу разбросил, а? Прикинь, коридоры во мху, на стенах висят наши боевые товарищи, покрытые зеленью, их глаза наполнены болью, а губы шепчут — убей, убей меня.
— Заткнись уже, Христа ради, — фыркнул шаман.
— Мама говорила, что я должен стать либо писателем, либо окончить свои дни в дурке, — признался я.
— Очень мило…
Ловелас стоял посреди камеры в том же положении, по–моему, в котором мы его оставили. Во тьме его силуэт светился зеленью. Руки сложены на груди. Забрало шлема дышало изумрудным огнём.
— Здравствуйте, Юрий, — холодно сказал Стас. Он и Кренделёк сторожили порабощённого Выводком охотника. Хотя разбойника видно не было, но я надеялся, что он не слинял с самой скучной из работ — работы тюремщиком.
Шаман покосился на барда, воткнул факел в крепление у камеры. Встал напротив решётки. Я прислонился к сырой стене каземата.
— Добрый день, Николай.
— Тебе тоже не хворать, — ожил Ловелас.
Жуткий тип. Будто бы статуя заговорила.
Шаман посмотрел на нас:
— Мы можем как–то один на один поговорить?
— Не-а, — сказал я. — Знаем мы тебя.
— Поддержу Егора, — согласился Стас.
— Что–то случилось? — посмотрел на него Головастик.
— Случилось, — кивнул бард. — Глаза открылись.
Головастик занервничал. Из инвиза выскользнул Кренделёк, сел прямо на сырой пол, сложив ноги по–турецки.
— Я не понимаю…
— Николай нам рассказал о вашем договоре… — Станислава было не узнать. Добродушный, светлый человечек преобразился. — О том, что вы хотели убивать нас тогда, в Бергхейме. Как застрявших.
Шаман сухо кашлянул. Встал так, чтобы видеть нас всех.
— Даже пред лицом общего дела вас раздирают распри, — вкрадчиво произнёс Ловелас. — Раздробленные, разорванные, одинокие.
— Сектантам слова не давали, — я швырнул в клетку камешек, попав в рогатый шлем. Изумрудное пламя вспыхнуло чуть ярче.
— Я выполнял договор, — наконец, признался Головастик. Под нашими взглядами он стал чуточку меньше, и будто почувствовал это. Выпрямился. Набрал силы в голосе. — Я шёл к цели. Он пообещал вывести меня из Бергхейма, если я это скажу Николаю.
— Я думал мы друзья, Юрий, — покачал головой бард.
— Так, эта дискуссия контрпродуктивна. Что за детский сад? Давайте вернёмся к делу.
Ох да, реалисты и мечтатели воочию. Божечки–кошечки, это ведь надо прерывать, но почему–то так не хотелось. Ещё б пожевать чего–то.
— Это было предательством, Юрий. Вы очень расстроили меня.
— Давайте относится к этом как профессионалы, — раздражённо сказал Головастик. — Мы тут не семья, не друзья. Мы должны преодолеть игру и сделать это максимально эффективно. Стас, не пытайся усовестить меня. Главная задача — выйти. Не будем ей мешать, ладно?
Бард какое–то время молчал, а затем проронил:
— Главное, Юрий, всегда оставаться человеком.
В тишине послышался смешок Ловеласа. О рогатый шлем ударил ещё один брошенный мною камешек.
— У нас тут серьезный разговор, лесовичок. Не мешай.
— Я обескуражен. Мы действительно хотим сейчас говорить об этом? — сказал шаман. — Может, давайте сосредоточимся на деле?
