За окном в мутной пелене снежного тумана виднелись желтые брызги огней лежавшего внизу города. Вера долго вглядывалась в лохматую ворочавшуюся за окном темноту, пока не нашла взглядом то место, где был расположен сигнальный пост. Она увидела зажженные на его мачте бело-красные огни и сразу узнала их — это были огни штормового предупреждения.
В дверь просунулось круглое, щедро усыпанное веснушками лицо радистки Лиды Строниной:
— Чай будете пить, Вера Гавриловна?
Чаю хотелось, но его лучше пить дома, вместе с Алексеем. До смены оставалось всего сорок минут.
— Спасибо, Лидочка, я не хочу. Что в эфире?
— Суматоха. Сплошные предупреждения о тайфуне.
Пока Вера обрабатывала принесенные Лидой данные, время дежурства кончилось. Пришла Евгения Павловна. Она долго отряхивалась у двери, колотя рукавицей по плечам и полам пальто, обметала веником валенки. Потом подошла к столу, просмотрела сводки, бегло взглянула на карту и сказала:
— Иди, пока поутихло немного.
Вера быстро оделась, попрощалась с Евгенией Павловной, кивнула заглянувшей в комнату Лиде и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Ветер действительно утих, но она знала, что это ненадолго.
Метель застелила землю снежными простынями. Снег крахмально похрустывал под ногами. Натуженно гудели машины, пробираясь по заснеженным улицам; сердито пыхтели на рейде трудолюбивые буксиры.
До дому Вера пошла не по верхней окраине города, а через центр. Ей, как всегда после дежурства, захотелось окунуться в шумный водоворот кривых улочек и веселую толкотню переулков, торопливо сбегающих со склона сопки, пройти мимо сверкающих витрин магазинов. Она любила этот небольшой, доверчиво прижавшийся к сопке городок, четкий, размеренный ритм его жизни, его своеобразный шум, в котором воедино сливались звуки земли и моря.
В комнате было холодно. Вера принесла из сарая дров, растопила печку. Она хотела, чтобы сегодня все было по- праздничному: начала заново прибирать в комнате; постелила чистую скатерть на стол, принесла из чулана закупленные для торжественных случаев продукты, разложила по тарелкам закуски, начистила картошки.
Алексей где-то задерживался. Может быть, опять зашел в книжный магазин — он очень любит книги и почти каждый раз приносит их целыми стопками. Книги уже давно не умещались в шкафу, пришлось мастерить для них стеллажи, но и они уже полностью заставлены. Все эти книги, за исключением специальных, Вера перечитала за долгие одинокие вечера.
Комната не успевала нагреваться: вновь усилившийся ветер выдувал тепло, которое отдавала печка. Вера накинула на плечи пуховый платок, подвинула к печке старое кэчевское кресло и открыла дверцу. Она долго сидела, глядя на огонь, и думала об Алексее, о работе, о тайфуне. Мысли, точно железные опилки около магнита, цеплялись одна за другую, вытягивались в стройные цепочки. Потом цепочки незаметно оборвались, как будто магнит убрали. В сознании остались какие-то беспорядочные обрывки воспоминаний, а вскоре и они исчезли. Вера задремала.
Очнулась она оттого, что в окно громко хлопнуло ставнем. Наверное, ставень ветром сорвало с крючка. На часах было без четверти десять. Значит, она проспала почти два часа.
«А где же Алексей?»
Вера решила позвонить на корабль. До ближайшего автомата было не менее двух километров. В другое время она доехала бы туда автобусом, но сейчас автобусы вряд ли ходят. Домашний телефон есть близко только у Архиповых. Директор рыбоконсервного завода Семен Петрович Архипов недавно женился на молодой продавщице Майе, которая приходилась чуть ли не ровесницей его старшему сыну. Вера очень любила умершую полгода назад первую жену директора, Марью Борисовну, часто бывала у Архиповых. Но с тех пор как Семен Петрович женился второй раз, Вера не заходила к соседям, ей было неловко и за Семена Петровича и за его молодую жену. И сейчас не хотелось идти к Архиповым. Но идти надо.
Архиповы пили чай. Семен Петрович сидел в кителе, у него было потное страдальческое лицо. Должно быть, в кителе ему было неудобно, воротник тесен. Вера вспомнила, что при Марье Борисовне он дома надевал просторную рубашку и домашние туфли. «Стесняется молодой жены», — решила Вера.
