Кондуктор насвистывал песенку из фильма "На юге Тихого океана"[2], весело и расторопно собирая деньги за проезд. У этого парня светлые в рыжину волосы, веснушки и немного курносый нос, что совсем его не портит. Когда кондуктор поднимается на второй этаж, Чарли ловит себя на том, что напевает про себя ту же мелодию.
Теперь — по улице Кромвеля на запад. Великие музеи, заветы истории, благодаря которой страна еще держится, не распадается. Чарли отмечает для себя каждый: Музей наук, Музей естественной истории, Музей Виктории и Альберта — и в который уж раз мысленно обещает себе в ближайшее время в них заскочить. Ему приятно, что он такой любознательный, так жаждет расширить свой кругозор. Одна неувязочка: как только Чарли начинает его расширять, его тут же одолевает скука. Обещание, он почти уверен, вряд ли будет выполнено.
Автобус сворачивает с Толгарт-роуд, на пересечении с Норт-Энд-роуд, и движется к югу. Чарли наконец-то высмотрел свободное местечко, но не садится, побаиваясь пропустить свою остановку. Лучше приготовиться заранее, мало ли какой казус может приключиться. Он жмет на кнопку "стоп" и несколько секунд не отпускает: а вдруг шофер не расслышит сигнал? Но нет, услышал, автобус замедляет ход, остановка, и взгляд Чарли уже рыщет по родным окрестностям.
У магазинов, жмущихся друг к дружке, какой-то усталый вид, им наверняка дела нет до того, чем их напичкали. Мигают над витринами электрические гирлянды. Овощная лавка Фрэнка, магазинчик, где продают навынос жареную рыбу с картошкой, а теперь еще копченую колбасу, треску и лососину. Газетный киоск, где Чарли по утрам покупает сигареты и "Дейли миррор". Парикмахерская и винный магазин.
Паб на углу, их "Орел", его недавно перекрасили, и вместо сэндвичей с ветчиной и сыром там теперь торгуют "холодной легкой закуской". Чарли регулярно сюда причаливает, хотя не нравится ему, как они все тут разрисовали под викторианскую харчевню и развесили фальшивые старинные ружья, подсумки, фляжки. Многие из старых его приятелей перестали сюда ходить, теперь тут колготится молодежь. Но вообще-то он готов принять перемены, которые несет прогресс, как принимает все, что происходит в его собственной жизни. Все идет как идет — и ладно. Вот по какому принципу заполняется вакуум жизненного пространства, хотя остальные могут чего-то там еще выбирать. Мечты Чарли настолько непритязательны, что их не замечает даже его собственное сознание.
Когда Чарли спрыгивает с подножки, в нос ему бьет резкий запашок, который стоит тут уже несколько недель и сделался почти привычным. Местные мусорщики тоже решили выяснить отношения с начальством, как это регулярно делают водители автобусов и сам Чарли. Чарли не считает это чем-то вопиющим, но его слегка раздражает выпячивание частных интересов, своевольное нарушение привычного порядка общественного устройства. "Вонох", думает Чарли, вдруг вспомнив армейское словечко. Вонох: все отлично, но херовато.
Пока он идет, нос его постепенно начинает различать три основные составляющие зловонного букета: гниющие объедки, обмаранные младенцами памперсы и перебродившие остатки пойла на дне бутылок и жестянок. Обычно одна вонь слегка забивает две другие. Это всегда сюрприз, предугадать, чей день, невозможно. Сегодня пальма первенства у памперсов, тысячи обосранных "Хаггис" задают тон в этой оргии.
Чарли наконец проходит мимо шестифутовой груды пакетов с мусором, сваленных почти у самой остановки. В последний раз мусор вывозили две недели назад. Свой профсоюз Чарли поддерживает, как же иначе, но чем недовольны мусорщики, воюющие с районными чиновниками, которые самовольно урезали им зарплату ниже официально гарантированного минимума, ему непонятно. Они же неучи, разве сравнить их работу с работой наборщика, тут требуются мозги и сноровка. Его целых семь лет учили. В глубине души Чарли считает мусорщиков бездельниками, трутнями. Их "борьба" (Майк Сандерленд наверняка так бы назвал разгильдяйство мусорщиков, молодой еще) не идет ни в какое сравнение с гордым протестом самого Чарли.
Опять на пути попадается очередная свалка: лопнувшие переполненные пакеты, над которыми вьются тучи мух, обыкновенных домашних и более крупных, промышляющих падалью. Рэмси-Макдоналд-ха-ус, желтовато-коричневый кирпичный уродец, где среди прочих клетушек расположена и его квартира. Пять этажей. По узким балконам можно подняться на следующий этаж. Решетки у балконов сильно проржавели. Два месяца назад с третьего этажа упала шестилетняя девочка: разошлись сварочные швы, и вывалилась пара прутьев. У девчонки перелом обеих ног. А дыра в решетке зияет по-прежнему, никто даже не почесался ее заделать.
