Я чувствовал, что все идет насмарку… Когда месяц стал подходить к концу, я сказал им, что мы не будем продлевать соглашение, если они не представят готовый кусок. Сам я ужасно нервничал из-за всего этого, потому что именно я отвечал за это задание и боялся, что придется идти к начальству и говорить, что все пошло псу под хвост. Последние несколько дней я проводил с ребятами почти все время, в надежде, что нам удастся собрать костяк рукописи из того, что у них было, и представить его в качестве первоначального варианта, но чем больше я вникал, тем больше впадал в уныние. В конце концов мы пожали друг другу руки и распрощались. С обещаниями хранить молчание: они не должны были болтать об эксперименте; а я не собирался никому рассказывать, что они не справились с творческим заданием.
А в итоге я выступил с инициативой не использовать их наработки. Мне в голову пришла идея получше. И я предложил одному из мальчиков, тому, которого отвергла девушка, поработать со мной над другой рукописью…
У меня, собственно, никаких забот в связи с этой книгой не было. Так, два вечера встречался с Йоном Безродным и каким-то мальчиком, курил у них сигареты в совершенно пустой конторе с телефоном и компьютером, за которым сидел мальчик, я решил, что он секретарь или наборщик, — я рассказывал истории о Халли и маме, еще какие-то, они иногда что-то записывали, но больше я ничего от них не слышал, пока не узнал, что книга уже в типографии.
Устроились мы неплохо. В квартире какой-то родственницы Сигурбьёрна. Квартира замечательная, далековато только, ведь мы без машины. Эта Сигурбьёрнова родственница собиралась пробыть за границей по меньшей мере год, а может, и больше, надеюсь, она там задержится. Издательство оплатило квартиру на полгода — в перспективе я, наверное, получу еще денег, если книга будет продаваться хорошо, как запланировано. Стефания работает на оптовом складе, зарплата вполне серьезная, на ней там висит какая-то ответственность. Еще она нашла работу по объявлению в газете и иногда по вечерам и выходным ходит к старой богатой вдове, убирается, покупает ей продукты и все такое; Стефания говорит, что больше всего старушке нравится пить с ней херес и играть в слова. Дети пошли в школу и просто расцвели, а я с гордостью замечаю, что они говорят без акцента. Потому что нет ничего ужаснее, чем исландец, говорящий на родном языке с акцентом, особенно скандинавским. Меня просто воротит от этого.
Потом вышла книга: Эйвинд Шторм, «В кромешной тьме», на задней обложке моя фотография. Обложка классная, в духе пластинки с тяжелым роком. Я, правда, думал, что мою фотографию разместят спереди; ведь когда Донован выпускает альбом, его фото всегда печатают на обложке, как и Рея Дэвиса, Мегаса[69], да кого угодно; однако в книжном деле это, похоже, не принято, и мои издатели не стали отступать от традиции.
Я рассчитывал, что, когда книга выйдет, издатели соберут журналистов или по меньшей мере организуют какой-нибудь банкет, но ничего подобного не было, а когда я завел об этом речь, они очень удивились. «Нет, это не принято», — сказал какой-то редактор. Но я напомнил, что днем раньше состоялась грандиозная презентация, на которую пригласили всю прессу, — вышла какая-то книга об исландских вулканах. «Погодите, если это действительно не принято, то почему же вчера была пресс-конференция?» — спросил я. Он лишь улыбнулся и пояснил, что с подобными изданиями дело обстоит несколько иначе. По такому ответу я понял, что мою книгу считают незначительной, какой-то мелочью и что она едва ли будет хорошо продаваться.
Боюсь показаться нескромным, но, прочитав книгу, я должен признать, что у нее все-таки много достоинств. Просто невероятно; столько глав, абзацы, диалоги, много-много написано. Классные рассказы, например, о человеке, который ради денег бил бутылочки из-под ванильных капель и мензурки и глотал стекло. И естественно, в конце концов погиб. Еще всякие описания, например, кучка алкашей, которая обреталась на каком-то старом траулере, стоявшем на причале и ждавшем отправки за границу, где его должны были распилить на лом; замечательные сцены из корабельной жизни, колоритный тип, называвший себя «капитаном», — и как зимой они гадили в выдвижные ящики в каютах, а когда ящик был полон, его просто закрывали и открывали следующий… Классно. Мне есть чем гордиться!
