Чутье художника намного опередило науку. Классический шеститомный труд Генри Скулкрафта — «Исторические и статистические сведения относительно истории, положения и будущего индейских племен Соединенных Штатов» (1851–1857) — начал выходить лишь в год смерти Купера (который, впрочем, знал об изысканиях Скулкрафта). С научной точки зрения в подробностях индейского «местного колорита» здесь, как и в других романах Купера, можно было бы обнаружить много неточного, произвольного или вымышленного. Но неоценима была самая суть художественного открытия, совершенного писателем: он угадал высокую и самобытную эстетическую ценность гибнущей культуры американских индейцев. От широко вводимых Купером в его роман описаний индейских обычаев и поверий, даже от живописных индейских собственных имен, исполненных образного поэтического значения, веет элегической грустью, — речь идет о гибели по-своему гармонического и цельного строя жизни и представлений. Мир благородных могикан и их друзей делаваров, столь поэтически изображенный в романе, противостоит как возвышенная антитеза обрисованному в «Пионерах» суетливому и пошлому мирку приобретателей, законников, крючкотворов и сутяг, где не нашлось места ни для Натти Бампо, ни для Джона Могикана.
Здесь, в «Последнем из могикан», оба эти героя предстают помолодевшими на три с лишним десятка лет, в полном расцвете мужественной зрелости. Тот жизненный уклад, к которому они принадлежат, клонится к закату, но пока они еще хозяева положения и умело и мудро распоряжаются и собственной судьбой, и участью той горсточки людей — сестер Манроу и их спутников, — которую случай отдал под их покровительство. Образы Натти Бампо Соколиного Глаза и Великого Змея Чингачгука, которых Купер впервые представил читателям «Пионеров» затравленными и униженными отщепенцами «цивилизованной» Америки, здесь приобретают героические очертания. Живя в содружестве с природой, они владеют ее секретами и подчиняют себе ее силы. Они разгадывают замыслы коварных врагов и совершают чудеса ловкости и отваги, чтобы перехитрить неминуемую смерть…
Сама нерушимая дружба Натти Бампо с могиканами Чингачгуком и Ункасом — черта примечательная, выразительно и даже полемически оттеняющая нравственное благородство этих людей, сумевших возвыситься над расовыми предрассудками, столь распространенными на родине писателя. В изображении содружества благородных и смелых людей, независимо от их цвета кожи, происхождения и верований, Купер во многом следовал идеалу «естественного человека», чуждого себялюбивым порокам цивилизации, который был выдвинут в XVIII веке европейской литературой Просвещения и в переосмысленном виде воспринят романтиками разных направлений, от Байрона до Шатобриана.
Воплощение этого идеала неминуемо требовало от художника романтического преувеличения. «…Шатобриан и Купер оба представили нам индийцев с их поэтической стороны и закрасили истину красками своего воображения»[28], — писал Пушкин в статье «Джон Теннер» (1836). На родине Купера аналогичные упреки сформулировал более пространно Марк Твен, обвинивший создателя романов о Кожаном Чулке в нарушении по меньшей мере восемнадцати из девятнадцати «законов, обязательных для художественной литературы»[29] («Литературные грехи Фенимора Купера», 1895). По юмористическому замечанию Твена, «даже вечным законам природы приходится отступить, когда Купер хочет пустить читателю пыль в глаза…»[30].
Это был спор реалистов с романтиком. Как бы предвидя подобные упреки, Купер в предисловии к «Последнему из могикан» заранее пояснял читателям, что, создавая образы своих героев, он сознательно жертвовал точностью изображения ради его поэтической выразительности. Это относилось, в частности, и к его работе над образом Кожаного Чулка, каким он представлен в этом романе. «Сделай я его (Натти Бампо. — А. Е.) не столь нравственно возвышенным, — писал Купер, — я, вероятно, был бы ближе к реальности; но он оказался бы менее привлекательным; а задача романиста — всеми силами стремиться к поэтичности»[31].
Эта романтическая поэтичность составляет главное художественное достоинство «Последнего из могикан».
