______________________________________________________
* шотландское солодовое виски
Стены комнаты были задрапированы шелком какого-то устричного цвета, очень ярким и дорогим. Мебель современная - красное дерево и черная кожа. На каминной полке стояла небольшая статуэтка ню - вид сзади; однако волосы и общие очертания фигуры не оставляли сомнений относительно автора этой работы. Мы расселись, и хозяйка поставила пластинку - одну из новинок современного джаза. Все это производило странное впечатление именно потому, что было столь обыденным.
Мы успели поговорить о греческих островах и о последнем фильме Стэнли Кубрика, который видели, когда Руперт оповестил снаружи о своем прибытии оглушительным ревом мотора своего "мазерати". Я подошел к окну и выглянул на улицу. Это был он, мой крошечный босс с облысевшей, блестевшей от дождя макушкой, выбирающийся из модели "1800".
Он влетел в комнату и поцеловал жену, расточая улыбки, словно дружелюбный маленький домовой с красным, как у Санта Клауса, носом. Я как-то никогда не представлял Руперта целующим кого бы то ни было. Он тепло улыбнулся Веронике и мне, налил себе большую порцию сухого шерри и наполнил наши бокалы.
- Когда будем ужинать, дорогая? - спросил он.
Жена тут же отправилась на кухню. Руперт предложил сигареты и стал развлекать нас светской беседой - он, оказалось, это умел - о движении на дорогах и вечеринке у Рикки Килмарри, на которой недавно побывал. Естественно, к этому моменту я уже был крайне встревожен. Честнее будет сказать - охвачен ужасом.
Когда он повел нас наверх в столовую, мы с Вероникой немного отстали.
- Что с ним происходит? - спросил я.
- Возможно, он всегда так себя ведет при жене.
Квин тут же обернулся и внимательно посмотрел на нас сверху вниз, на мгновение снова став нашим прежним боссом, которого мы так хорошо знали и так сильно ненавидели.
- Прекратите шептаться, дорогие мои.
Столовая была столь же роскошна. Располагалась она в глубине дома и окнами выходила на частные, отгороженные от постороннего взгляда садики, которые принято иметь в этих районах. Шторы были из черного атласа с шелковой подбивкой, стены самого модного яблочно-зеленого цвета. Висела картина, очень похоже, кисти Кляйна, но я не стал уточнять, поскольку не хотел показывать свое невежество. Свет в комнате, конечно, падал сбоку; ковер, кажется, был из шерсти викунии и покрывал пол от стены до стены. И посредине - старый полированный стол в стиле Луи какого-то. Создавалось впечатление, что Руперт расточал свои доходы щедрой рукой.
Мы начали ужин с "Редерер Кристал", закончив его фруктами, орешками, и вновь шампанским. Алкоголь усыпил даже мои подозрения, и лишь единственное замечание Руперта - "извините, меню довольно среднего качества, но я считал, что у вас не слишком изысканный вкус" - прозвучало диссонансом. После ужина мы неторопливо спустились назад, в гостиную.
Сью куда-то испарилась готовить кофе, а Руперт коротал время, разливая большие порции бренди и предлагая нам сигары - Вероника приняла, а я отказался. Наконец, вернулась Сью, неся кофейник, напоминавший ассирийскую урну, и медные чашки.
- Кофе в таком кофейнике гораздо вкуснее, - заметила она, опустившись на колени, чтобы наполнить чашки. Затем устроилась на полу у ног Руперта. Меня бросило в дрожь. Квин, добрый муженек...
- Ну, что ж, - сказал он, ухмыляясь, - у меня нет сомнений, что вы сейчас дрожите от страха, ожидая в любую минуту появления типов в черных капюшонах, размахивающих удавками из рояльных струн. Можете расслабиться. Никаких ликвидаций не будет - пока. Эта неформальная встреча призвана отметить окончание операции. И начнем мы её с вопроса о деньгах.
Он перебросил мне чемоданчик, который принес с собой. Я отстегнул замки и поднял крышку. Внутри лежали две тысячи триста банкнот достоинством в десять фунтов каждая.
- Мы очистили ваши счета в швейцарском банке.
Я был неприятно удивлен, поскольку полагал, что был единственным, кто имел доступ к номерным вкладам. Но, глядя на ласкающие взор купюры, не стал особо переживать. Одну из них я посмотрел на свет.
