Но эти шуточки еще впереди. А пока что – боже ты мой, как удобно быть газетчиком: можно ходить где угодно и задавать любые вопросы, никто не удивляется. А статья потом может и не получиться, и опять никто не выразит по этому поводу недоумения.
Господин Биланкин, давайте подумаем, как бы вы, в своем характерном стиле, начали писать такую статью – и на каком этапе бросили бы ее в ужасе. Для этого требуется всего лишь слегка перефразировать данные, любезно предоставленные доктором Ху. Итак:
«Несомненный прогресс наблюдается в наш просвещенный век в такой сомнительной и вызывающей критику сфере, как опиумная монополия, твердо остающаяся в руках британской администрации. Можно представить себе, каким проявлением безответственности было бы выпускание из рук этой монополии…»
«Выпускание»? Мне еще многому предстоит научиться в деле газетной публицистики. Хотя в целом хорошо и очень похоже на ваш, господин Биланкин, стиль.
«Если в 1908 году эта монополия давала бюджету колонии до 6 миллионов проливных долларов в год, то есть половину бюджета; если в 1913 году доля эта выросла до 53,3 % всех доходов бюджета, то в наши дни благотворные перемены налицо.
Как же они были достигнуты? Указ 1910 года сохранил монополию в руках британской администрации, но повысил цены на продукт. В результате в 1920 доход от опиума в год составил минимум 20 миллионов и рос все нынешнее десятилетие, несмотря на строгие ограничения, но само потребление продукта уверенно снижалось. И вот вам итог: за 1928 год доходы бюджета Стрейтс-Сеттльментс от опиума составили полтора миллиона фунтов стерлинга, и это уже не половина, а всего лишь треть всех доходов колонии.»
Тут я потрясла головой: 500 проливных долларов – это 57 британских фунтов. Я произвела в уме подсчеты и мысленно послала господину Биланкину привет: британская администрация не так уж много потеряла от сокращения доли опиумных доходов – если брать абсолютные цифры.
«Ограничения в продаже опиума казались необходимыми давно. Уже закончился век, когда британские боевые корабли насильно взламывали южные порты Китая, чтобы открыть в них доступ ввозимому британцами опиуму из Индии. В наших краях в начале века подданные британской короны, проливные китайцы, показали свою антипатию к опиуму с очевидной силой. Ведь опиум воздействует на китайца в точности как на белого – этот седатив дает 3–4 часа счастливого сна со сновидениями, а потом отнимает у человека душу».
Проявите тут все ваши редакторские способности, господин Биланкин – я сделала что могла. И – да, я знаю, как вам страшно.
«Доклад комиссии Миддлтона 1908 года рекомендовал ограничения опиумных продаж – например, его нельзя теперь продавать женщинам в борделях. Далее были конференции в Шанхае и Гааге, решения Лиги наций. Появившееся в Китае новое правительство националистов во главе с Чан Кайши тоже избрало опиум своей мишенью.
В этой обстановке монополия позволяет колониальным властям регулировать стандарты и жестко контролировать производство. Кроме того, чанду из Индии продается только через государственные магазины. Каждый обитатель нашего острова и города знаком с характерной красной краской дверных проемов таких магазинов и с большими жестяными банками, герметично закупоренными на государственной фабрике, содержащими густое вещество, похожее на какао.
А вот курительные заведения Джорджтауна создают проблему. Они очень непопулярны, многие организации с ними борются, и поэтому власти закрывают их при первой же возможности. Но запреты не решают проблемы, потому что тогда опиумокурение выйдет из-под контроля. Это и без того происходит – ведь в заведении курильщик должен вернуть трубку с недокуренным веществом. Дома же он сохраняет в собственной трубке этот шлак, смешивая его с новой порцией. Что вполне понятно, если принять во внимание низкие доходы, например, пуллеров рикш, у которых уходит до 70 % их заработков на наркотик. Из этой цифры видно, почему они – чуть не ключевые потребители продукта – не хотят возвращать трубку в магазин и вообще предпочитают туда не ходить.
