Вернуться с Зоей в Москву Басову стоило огромных трудов. Сгоряча он решил послать к дьяволу и телекомпанию, и даже родину, где опасность для жизни стала слишком очевидной. Если бы не Зоя, уже в аэропорту решительно отказавшаяся уезжать, супруги бы сейчас спокойненько пребывали в Штатах.
За месяц перед несостоявшейся эмиграцией, скорее всего временной, Басовы ни разу не появились у себя в Крылатском. Они скрывались на другой квартире, принадлежащей банку. О ее существовании знал только сам Басов — туда он изредка поселял приезжих партнеров по бизнесу. О своем возвращении в Москву банкир из осторожности не сообщил никому, даже личному шоферу Жене. И правильно сделал, потому что именно славный парень Женя был куплен с потрохами конкурентами Басова и регулярно снабжал их информацией обо всех перемещениях банкира.
Август 1999 года. Валя
Она в напрасной надежде раз двадцать перечитала список счастливчиков, но своей фамилии так и не нашла.
Подламывающиеся ноги едва донесли ее до ближайшей скамейки. Там Валя сжалась в комочек и горько заплакала. Никто не обратил на нее внимания. Те, кто поступил в институт, тут же весело разлетелись праздновать свой успех. А те, кто подобно Вале Федотовой в этом году пролетел как фанера над Парижем, сами нуждались в утешении.
Валя впервые поступила наперекор родителям, а в результате — такой облом!
— Не выкобенивайся, Валентина! — увещевала ее мать. — Провалишься ты в МГУ. Была бы медалисткой, тогда другое дело. Или негрой из какой-нибудь Эфиопии. Их без конкурса берут. А так только деньги на дорогу зря потратишь.
Мать держалась непреклонно, и Валя так бы и осталась куковать в своем Белгороде, если бы не отец, обожавший дочку до беспамятства. Он долго крепился, но, когда уже все сроки для поездки в Москву вышли, вдруг достал из тайника заначку и объявил:
— Пускай попробует. А мы без ремонта еще пару лет потерпим. Потолок не рухнет, тараканы не съедят.
Мать, увидев у мужа в руках пачку денег, просто онемела. Потом родители на целый час закрылись в кухне и вышли оттуда раскрасневшиеся и охрипшие после бурных дебатов.
Несколько дней мать играла в молчанку, не желая в упор видеть ни мужа, ни дочь. Лишь на вокзале сказала угрожающе:
— Ну смотри, Валентина. Не поступишь — лучше домой не возвращайся.
— Да уж ты постарайся там, доченька, — добавил отец. — А то мать нас с тобой живьем съест.
Все это вспомнилось Вале теперь, и слезы хлынули с новой силой.
— Много баллов недобрала? — внезапно раздался рядом незнакомый голос.
От неожиданности Валя даже перестала плакать. Скосив глаза, она увидела рядом с собой взрослого мужчину, глядевшего на нее с состраданием.
— А вам-то что? — ощетинилась Валя на всякий случай.
— Не хочешь — не говори. Твое дело.
— Один балл всего.
— Один?! — Мужчина всплеснул руками. — Это надо же! Обидно. Очень обидно, понимаю.
Вале как раз в эту минуту был необходим понимающий человек. Тот, который бы выслушал ее, хоть как-то разделил с ней беду. Валя никогда не забывала предостережений матери и не вступала в разговоры с незнакомыми мужчинами. Но сейчас был особый случай. Да и дяденька, оказавшийся рядом, не вызывал никаких опасений. Взгляд у него был добрый и улыбка чуточку смущенная. Он, должно быть, и сам чувствовал себя неловко, заговорив с незнакомой девушкой.
А все-таки не смог равнодушно пройти мимо плачущего человека.
— А плакать кончай, — посоветовал мужчина совсем уж по-дружески. — Слыхала, наверно, — Москва слезам не верит.
— Я фильм такой видела, — невпопад ответила Валя. Она вдруг испугалась, что мужчина встанет и уйдет, оставив ее одну.
— Фильм — это фильм, — вздохнул мужчина. — А я про жизнь. Ты, надо понимать, сама-то не местная?
— Из Белгорода.
— И я не москвич. Тут приезжим вместе держаться надо. А то затопчут. Как тебя зовут-то?
— Валя Федотова.
— Ну и какие же у тебя ближайшие планы, Валентина Батьковна?
— Вещи в общаге возьму — и на вокзал.
— Домой, значит? Вот родители-то обрадуются.
Валя представила, как она войдет в родительский дом, и ее глаза вновь наполнились слезами.
— Не убьют — и на том спасибо, — прошептала она.
