Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком - страница 98

В основном это увлекательное занятие считается в достаточной мере неанглийским, и заниматься им – значит терять время, и даже если в старину фехтование было незаменимо в отношении дуэлей, то в наше время оно не укладывается в обычные понятия о чести и честной игре.

Это правда, что владение колющим оружием – рапира ли это или кинжал, «годный, чтобы протыкать лягушек», XVI века, – всегда лучше всего преподавали иностранцы, и потому его можно считать не совсем английским, хотя раньше оно и входило в перечень обязательных достоинств мужчины. Но бои на палашах всегда были народным развлечением, даже более древним, чем бокс; тем не менее и палаш оказался в таком же забвении, как и рапира, и среди тех немногих, кто еще посвящает ему свое время, большее восхищение вызывает тот, кто бодро принимает и раздает громкие удары, чем точный и ученый, но слишком осторожный чемпион.

Что касается мнимой бесполезности фехтования, можно добавить, что вопрос пользы не имеет большого значения в спорте. К слову сказать, многие, для кого большие достижения в спортивной гребле не имеют никакого практического смысла, отдают больше времени и сил, чтобы стать опытным гребцом, чем хватило бы, чтобы стать превосходным фехтовальщиком, и это верно для большинства видов атлетики. Вдобавок одного того, что мастерство фехтовальщика никому не позволит в наши дни задирать и запугивать своего ближнего, достаточно, чтобы отмести всякие заявления о его неспортивном характере.

Возможно, одна из причин упадка когда-то «благородной науки защиты» скрывается в пристрастии англичан к упражнениям на свежем воздухе, пристрастии, которое воспитывается школьным обучением и внушает им неприязнь к самой мысли об этом на первый взгляд монотонном занятии в закрытом помещении.

Конечно, было бы нелепо заставлять кого бы то ни было жертвовать зеленой лужайкой и ракеткой или битой ради дощатого пола и рапиры, но часто бывает так, что о первых можно только мечтать, а вторые доступны всегда; к тому же людный фехтовальный зал, где звенят клинки, это достаточно интересное место.

Фехтование приносит богатые плоды всем, кому хватит упорства, чтобы преодолеть скуку начальных этапов. Артист – если воспользоваться выражением сэра Уильяма Хоупа – в любом виде единоборства найдет занятие и для ума, и для рук и ног; но это особенно верно для фехтования, где внимательный боец находит применение наблюдательности, распознавая качества противника, и – при условии, что тренировки достаточно укрепили его тело, – умственное удовольствие от изобретения разных стилей для разных противников.

Старинные мастера обычно посвящали одну главу своих трактатов различным методам, которые, по их мнению, подходили к людям разного нрава, например холерикам и флегматикам, вспыльчивым и осторожным, робким и отважным и т. д. Конечно, поединок с затупленным оружием не может похвастаться таким же накалом страстей, как бой с острым, но если он продолжается достаточно долго, то в нем всегда проявляется истинный характер обоих соперников[224].

«У хорошего фехтовальщика голова работает не меньше тела», – говорят лучшие мастера; однако, чтобы стать этим хорошим фехтовальщиком, нужно много тренироваться.

Ars longa, vita brevis[225]. Несомненно, что искусство фехтования требует времени, чтобы стать мастером, тем не менее будет трудно найти знаменитого фехтовальщика, который бы пожалел о потраченных годах. Удивительно, что столь немногие всерьез занимаются фехтованием и что самая спортивная европейская нация не занимает в нем такого же ведущего положения, как в других видах спорта.

Безусловно, на первый взгляд современная шпага очень отдаленно напоминает своего пращура, старинный рыцарский меч. Но, как бы ни отличались друг от друга эти клинки, между ними не меньше сходства, чем между людьми, для которых они предназначались.

Мы можем проследить непрерывную серию изменений, которые произошли с мечом и его потомками, к самому началу, не только до того времени, когда человек впервые выковал железный меч, но даже до тех глубин древности, когда его доисторический предок – дубинка – начала приобретать некоторые свойства, которые мы привычно связываем с понятием меча.