Когда я спустился в фойе, меня перехватила повариха и силком затащила в столовую, так что на сорок минут я выпал из жизни, старательно жуя неимоверно вкусный обед. Вообще-то я действительно был голоден и собрался к ней заглянуть, но чуть позже. Работы много, однако тётя Дила имела на этот счёт своё мнение: режим питания нарушать нельзя.
До темноты я и в роще поработал, и Башню мага развернул, а когда собрался ложиться спать, вспомнил о своих девушках-туземках и, покосившись на огромную роскошную кровать, где мы с ними провели столько замечательных дней и ночей, решил по-быстрому сбегать и привести их сюда. Пусть со мной живут, теперь можно, теперь безопасно, да и я спокоен буду. Однако вернувшись на остров, там было десять часов дня, несмотря на то что я был радостно встречен всеми тремя своими любовницами, я только брезгливо отвернулся от них, назвал изменницами и вернулся обратно. Девушки мне достались девственницами, и я считал их фактически собственностью, к тому же, когда оставлял, попросил вождя присмотреть за ними, чтобы их никто не тронул, поэтому, когда обнаружил, что за десять дней моего отсутствия на них побывало два десятка мужчин, метки, внедрённые в ауру, выдали их с головой, впал в тихое бешенство. Вождя я уничтожать не стал, как и всё племя, хотя вождь тоже побывал на девушках и, похоже, не раз отметился, блин, свободные нравы – свободные отношения, поэтому просто сказал, что о них думаю, и вернулся обратно. Лучше здесь сделаю свой остров, когда восстановлю планету и завезу красивых туземок с соседней Земли, буду один властвовать там мужчиной.
Гарем, короче говоря. Ну и в других точках планеты женщин заведу. О, классная идея, не зря я этих трёх потерял, завезу сюда одних только женщин и сделаю гарем всепланетного масштаба. Туземки будут жить на островах, блондинки северных широт, соответственно, на севере, индианки – в Индии, японки – в Японии, ну и остальные так же. Тысяч двух хватит, буду в одиночку поднимать новую цивилизацию, добывать любовь трением, так сказать. Эксперимент не эксперимент, но посмотреть, что получится, будет интересно, жаль только, когда начнёт подрастать молодая поросль, придётся завозить ещё аборигенов, но уже мужского пола, хотя, может, и не понадобится, посмотрим. Даже настроение, потерянное с возвращением на остров, начало ползти вверх, хорошая мне идея в голову пришла, ещё какая хорошая! Буду путешествовать по мирам, отберу там себе аборигенок в гарем. Всё, решено, цель с дальним прицелом есть, осталось её достичь, не одну же мне соседнюю Землю на это дело использовать.
А женщин всё же хотелось, организм, теперь привыкший к постоянному удовлетворению его потребностей, буквально требовал привычного для него за эти четыре месяца времяпровождения. В этот раз пришлось его обломать, но я твёрдо пообещал себе, что завтра навещу остров, только не этот, где я жил, а соседний, может, даже не один, и куплю там пару, нет, пяток девушек, которые ещё не знали мужчин. Там это просто. Засыпая, я подумал, что платой вождь или вожди, наверное, пушки попросят. Сейчас там это самое актуальное оружие против пиратов, ну или для захвата соседей. Пусть вождь, не сдержавший своего слова, побегает. Я его соседей обучу умениям немецких гренадёров, тогда уж развернутся настоящие бои.
Посмотрев на проезжающую мимо крестьянскую телегу, которую тащила старая понурая кляча, я подумал о народной мудрости: лучше плохо ехать, чем хорошо идти, и махнул рукой, привлекая внимание возницы. Вьющаяся по степи дорога была пуста, только пара всадников маячила вдалеке, удаляясь, так что особого выбора не было.
– Не подвезёшь, добрый человек?
Крестьянин натянул поводья и с интересом, в котором прослеживалась хитреца, осмотрел меня. Что он мог видеть? Самого обычного парнишку-батрака, старые, явно недавно постиранные в речке штаны, обрезанные чуть ниже колен, грязные босые ноги, тоже постиранная рубаха деревенской выделки навыпуск, закатанная до локтей, верёвка вместо пояса и старая драная котомка, переброшенная через голову и болтавшаяся на боку. Правильные черты лица, чётко очерченные губы, ясные голубые глаза, непослушные отросшие кудри, видневшиеся из-под широкополой соломенной, явно самодельной шляпы. Причём всё это было не иллюзия, а натуральный вид, спалиться не хотелось. Даже пришлось придать рукам крестьянский вид, сделав их загрубевшими от постоянной работы с неровно обрезанными ногтями. Ладно хоть грязи под ними не было, вчера вечером я не только одежду постирал, но и сам хорошо помылся в реке.
