Школа над морем - страница 23
Оставалось только осмотреть кучу лохмотьев у стены. Олег поставил набок корыто и, подняв в одной руке зажженную спичку, другою потянул к себе за рукав драный кожух. Кожух не подавался. Олег рванул его сильнее, и тогда... Тогда случилось что-то неожиданное И страшное. Ледяные мурашки побежали по спине мальчика, ноги окаменели.
Груда лохмотьев зашевелилась, и из-под дырявого кожуха на Олега глянуло чье-то бородатое лицо. В неверном свете догорающей спички глаза незнакомца блеснули зелеными искорками. Олег вскрикнул и опрометью бросился из каморки. Он вихрем пронесся мимо комнаты Кажана, скатился в нижний этаж и побежал длинным коридором к выходу. Навстречу ему отворилась дверь, и из своей комнаты вышел сторож Данилыч. Его, наверное, встревожил гулкий стук Олеговых башмаков. И, видно, такое испуганное лицо было у мальчика, что Данилыч и сам крикнул испуганно и глухо:
- Что такое? Что случилось?
Олег схватился за сердце, пытаясь передохнуть.
- Данилыч, я... я... Там, в каморке... Кто-то лежит, и глаза горят!
- Что ты болтаешь? Кто лежит?
- Н-не знаю...
- Это в каморке под чердачной лестницей? Да она уже два года, как заперта!
- Н-не знаю... Волосатый такой... Заросший... Под кожухом.
- А ну, пойдем, посмотрим. Только ты, между прочим, вот что скажи: ты сам в школе что сейчас делал?
- Я... того... я тетрадь в классе забыл. Пошел за тетрадью и, того... и заглянул в каморку. А она открыта была...
- Странно, странно, хлопчик. Класс твой в первом этаже, а ты вон во втором очутился.
- Да я так... Прогуляться захотелось.
Они поднялись на второй этаж. Олег остановился, а Данилыч подошел к каморке. Дверца была закрыта, хотя Олег и -помнил отлично, что, выскочив из каморки, он оставил ее распахнутой.
- Спички есть? - спросил Данилыч.
Олег, дрожа всем телом, подошел к сторожу и протянул коробок, причем Данилыч сейчас же заворчал что-то нелестное по адресу школьников, которые курят табак и для этого таскают с собою спички. Но Олег его не слушал. Слух его напряженно ловил хотя бы какой-нибудь звук, хотя бы малейший шорох. Но в каморке за дверью царила ненарушимая тишина.
Сторож зажег спичку и вошел в каморку. Олег замер на месте, ежеминутно ожидая чего-то необычного и страшного. Он слышал, как ворчал Данилыч; перекидывая вещи.
- Никого тут, хлопчик, нет. Совсем никого, - послышался его голос.
Олег встрепенулся:
- Как нет? А под старым кожухом? В лохмотьях?
- Смотрел. Нету.
Мальчик не выдержал. Он нерешительно перешагнул порог. Данилыч держал в руках дырявый кожух. Куча лохмотьев была разбросана по сторонам.
- Ну, где ж твой домовой? - насмешливо спросил он.
- Нет, нет, не домовой. Человек был.
Привиделось тебе.
- Привиделось? А плошка с молоком? А жареная рыба?
Олег заглянул за матрац. Ни тарелки с рыбой, ни миски не было. Исчез даже кусок хлеба, лежавший возле миски.
Олег не верил своим глазам. Что это, сон? Нет, это не сон! Пять минут тому назад вся эта еда была здесь, в каморке. А в груде лохмотьев лежал страшный, волосатый незнакомец с кошачьими зелеными глазами.
У мальчика было такое растерянное и смешное выражение, что сторож не вытерпел и захохотал:
Ну-ну, и шутник же ты, хлопчик! Ну, где же ты видел здесь человека?
Данилыч с силою швырнул кожух в угол.
Надо все это барахло сжечь к бесу! – сказал он. – Одно мне только непонятно: кто это кольца из двери выкрутил? Два года ведь не отпиралась каморка.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Отец и дочь
Галя остановилась у дверей. В комнату итти не хотелось. Свежий- морской ветер обвевал раскрасневшееся лицо и трепал у самой щеки выбившийся из-под шапочки локон. Сашко уже скрылся за углом. лиловые сумерки, сгущаясь, меняли свой цвет и оттенки. Лиловое постепенно заменялось синим, затем невидимый художник бросил на синее полотно новый мазок каплю черной краски. Мазок расплывался, заливал далекий горизонт моря и наконец могучей смоляной рекой хлынул на притихшие улицы Слободки.
Галина дотянулась рукой до звонка и тут только заметила, что двери были не заперты. Она вошла в переднюю. Необычайная тишина в квартире поразила ее. Дрожащей рукой она толкнула дверь в комнату матери - в комнате было пусто. Может быть, мать в кухне? Конечно, она, наверное, в кухне! Но Галина почему-то боится позвать ее. А вдруг... а вдруг она не услышит ответа!
