Скользнув восхищенным взглядом по мощным плечам и груди, я не смогла отказать себе в удовольствии провести ладошкой по расслабленной мужской руке, чтобы потрогать рельефные мускулы. Следом и вовсе придвинулась и, уткнувшись носом мужу в грудь, с удовольствием вдыхала его запах. Какой же он вкусный…
— Доброе утро, любимая! — хрипловатым со сна голосом приветствовал он, одновременно положив мне на талию тяжелую ладонь.
Вечно лезущая на рожон, воинственная, болтливая и острая на язык Лютерция Пчелка, в одночасье став Лютерцией Сапфировой, непостижимым, загадочным образом начала меняться. Рядом со Стейнаром я все чаще испытывала не свойственные мне раньше стеснительность и неуверенность, а самое удивительное — слушалась мужа. Гораздо реже ругалась с ним, дерзила и спорила по пустякам. Мало того, хотела сделать что-то невероятное, чтобы он лишний раз улыбнулся и посмотрел, как тогда… в первое наше совместное утро. С восторгом, нежностью и обожанием. Ведь никто и никогда так не смотрел на меня! Словно я — центр целого мира! Пуп земли!
Вот и сейчас, чтобы увидеть его глаза, я специально задрала голову — а вдруг сегодня повезет. И… вот они — желанные чувства, отражающиеся в черных омутах глаз. Как мало, оказывается, фее надо для счастья! Просто каждое утро встречать такой взгляд. И день. И вечер.
Я невольно расплылась в счастливой улыбке, обняла мужа за шею и потянулась за поцелуем. Стейнар передвинул ладонь на мое бедро, затем огладил живот, ягодицы и польщенно проурчал:
— Ум-м… какое доброе утро…
Плавно переместился, склонился надо мной, опираясь на локоть, а второй рукой послал по моему телу горячую волну удовольствия. А когда обхватил ставшую невыносимо чувствительной грудь, я застонала от восторга. Кажется, сегодня он решил свести меня с ума, неторопливо лаская руками и губами каждый кусочек ставшей необыкновенно чувствительной кожи, при этом жадно разглядывая и следя за моими эмоциями. А в его глазах я видела отражение своей страсти и дикого желания. Вцепившись в мужские плечи, тихонько всхлипывая, постанывая от нетерпения, выгнулась под ним, потерлась животом, потом обняла ногой его бедро, всем своим существом стремясь навстречу чуду, которое творили со мной нежные мягкие прикосновения. Наконец мужчина приподнял мои бедра и проник внутрь, по-прежнему не разрывая нашего зрительного контакта.
Томительно медленно двигаясь, Стей обхватил мое лицо ладонями, не давая отвернуться, и пил меня взглядом. В такой слишком глубокий, слишком интимный момент, глядя глаза в глаза, неожиданно хрипло выдохнул:
— До сих пор не могу поверить…
Обнимая ногами Стейнара за талию, невольно подаваясь навстречу каждому его движению, ощущая, что разрядка близка, просипела:
— Чему?
Движения стали резкими, сильными и частыми, вены на шее мужа напряглись, а по виску побежала капелька пота. Умопомрачительный мужской аромат вновь туманил мысли, поджигая кровь в венах, а мы, не отрываясь, смотрели друг на друга.
— Что, наконец, нашел тебя! Что люблю! Очень… И вообще, способен любить!.. — прохрипел муж, запрокидывая голову и с рычанием отдаваясь бешеному ритму страсти.
Невозможно солгать в такой момент, глядя глаза в глаза. Благодаря магии любви я чувствовала эмоции влюбленного мужчины, особенно когда он открылся, как сейчас… Потом мое тело захлестнуло волной наслаждения, дрожью прокатившейся до кончиков пальцев, из горла вырвался хриплый протяжный стон. Через несколько мгновений к нему присоединился рык Стейнара. И когда его и мои ощущения накрыли меня с головой, на миг лишая сознания, во мне, наверное, что-то новое открылось. Словно нашелся тайник, в котором прятались все самые сокровенные мечты, надежды и желания и всем скопом полезли наружу. Одновременно с этим в груди привычно нагрелось — и знакомый рой золотых искорок-звездочек, вырвавшись на свободу, взмыл к потолку, а потом дружной веселой стайкой ринулся обратно и окутал нас золотым покрывалом, впитываясь в кожу, согревая меня от кончиков ушей до мизинчиков.
Распахнув глаза, не в силах пошевелиться, я любовалась чудом, что сотворила сама. Стей, не спеша покидать мое тело, радостно изумился:
