Однако, я переживала. Каждое заклинание, которое я пыталась наложить на другого человека заканчивалось плохо, и даже невзирая на то, что я не любила Элоди, я не хотела случайно поранить ее. Так что кость оставалась в моем кармане.
Но если я не собиралась воспользоваться ею, почему я не избавилась от нее?
Вздохнув еще раз, я встала с кровати и подошла к манекену. Даже при том, что он был без головы, само его положение, казалось, дразнило меня. — Как дела, неудачница? — Представила я, как он говорит. — Я лучше буду носить эту наволочку, чем любой из твоих уродливых проектов.
— Заткнись, — пробормотала я, как только положила на него руки и, еще раз, сконцентрировалась изо всех сил. — Синее, симпатичное, пожалуйста… — Бормотала я.
Ткань сморщилась и немедленно покрылась блестками, образовав отличную ярко-синюю форму, похожую на форму выпускницы военного училища.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — Кричала я, ударяя манекен так, чтобы он вращалась на своей основе.
Джена оторвалась от своей книги. — Теперь это привлекательно.
— Не помогает, — прорычала я. Боже, что же не так со мной? Я творила заклинания и посложнее, и они никогда, никогда не приводили к столь плачевному результату.
— Говорю тебе, — сказала Дженна, — у тебя бракованный манекен. Больше ни у кого, вроде бы, нет таких проблем.
— Я знаю, — сказала я, потянувшись головой к манекену. — Даже Сара Уильямс, которая здесь явно самая худшая ведьма, сумела сотворить довольно хорошенькое красное платье. Не такое шикарное, как у Элоди, но…
Я остановилась, от переживаний у меня было странное чувство в животе.
Я не видела больше смысла беспокоиться из-за платья. Может, Дженна была права, и мой манекен проклят.
Я прижала руки к наволочке, но на этот раз подумала не о платье.
— Проявись, — сказала я.
Немедленного результата не было. Я не знала, должна ли я сейчас чувствовать облегчение или, наоборот, разочарование.
Затем на бледно-красном цвете разбавленного вина, прямо напротив платья, медленно появились два светящихся отпечатка руки.
Чувство облегчения прошло сквозь меня, которое быстро поглотилось добела — раскаленной волной гнева.
— Как ты это сделала? — спросила меня Джена. Она стояла на коленях и смотрела на отпечатки ладоней.
— Это заклинание Разоблачения, — я сказала сквозь стиснутые зубы. — Позволяет узнать использовалась ли магия на предмете.
— Ну, по крайней мере, ты знаешь, что ты не хреновая ведьма.
Я кивнула, но почти тряслась от злости. Я была просто бесполезна, и было это из-за Элоди все время. Это должна была быть она. Кто больше все хотел, чтобы я не пошла на балл? Боже, все это было слишком похоже на сказку, чтобы поверить.
И меня действительно расстраивало то, что я не использовала свое проклятие на ее платье. Я-то чувствовала себя ужасно только при одной мысли, чтобы использовать его.
— Ладно, к черту.
— Где сейчас Элоди? — спросила я Дженну.
Ее глаза расширились, так что я знала, что выгляжу довольно устрашающе.
— Эм, я слышала, Анна сказала, что они пошли на пляж с кучей народа.
— Прекрасно.
Я направилась к двери, игнорируя Дженну которая выкрикнула, — Что ты собираешься делать?
Я бросилась к комнате Элоди. В коридоре никого не было, и меня никто не заметил.
Мое сердце стучало от страха и гнева, я подбежала к окну, у которого стояли манекены с платьями Анны и Элоди. Платье Анны было черным с пурпурной отделкой и коротким низом. Она будет изумительна в нем, но все равно, это ничто, по сравнению с платьем Элоди.
Я колебалась с минуту.
Потом я подумала об Элоди смеющейся надо мной в классе, как я старалась, чтобы сделать всего лишь одно чертово платье, и мои нервы вернулись ко мне.
Я опустилась на колени и принялась шарить руками по многочисленным подолам платья до тех пор, пока не нашла небольшой разрыв в одном месте. Я засунула косточку внутрь и слегка надавила сверху. Она ярко вспыхнула сквозь ткань, посылая тускло-красный свет сквозь все слои розового. Я задержала дыхание, пока свет не прошел, а потом выбежала за дверь.
Зал был пуст, так что я могла вернуться к себе в комнату не замеченной.
Джена по-прежнему сидела на своей кровати, когда я вернулась.
