Правда, на тропинке опера подобрали остатки какой-то тряпки — возможно, бывшего полотенца. От тряпки несло водкой. Видимо, её обильно проспиртовали перед тем, как поджечь и выбросить. Надеялись, что рушничок сгорит дотла. Но не сделали сноску на сырость: истлевшие лохмотья частично сохранились.
— Ночные крадуны бросили, — решил Левашов. — Наверно, собак хотели сбить со следа.
К счастью для собак и майора, след снова удалось взять по ту сторону озерца. Между зарослями и оградой пролегала полоска суши метра четыре в ширину. Овчарки довели нас до бреши в заборе из сетки-рабицы, через этот проход мы и выбрались за пределы зоопарка.
Майор пронзил гневным взором Мишу До-до, и тот скукожился, как урюк.
— Вам сколько раз вот за это выносили частное определение?! — Перст кожаного следователя ткнул в дыру, которую прогрызли в сетке неведомые насекомые — не без помощи кусачек и прочего инструмента. — Насточертели уже китайские предупреждения. Сажать вас надо. В одну клетку с вашими питомцами.
— Я человек маленький, — буркнул двухметровый Миша. — А забор постоянно латают. На капитальную ограду бабок не хватает.
— Дедок подключите! — рявкнул майор. — И не смей называть этот драный бредень забором! На ограду со стороны главного входа у вас почему-то бабок хватило.
Группа снова ринулась вслед за собачками, натянувшими поводья.
Не буду рассказывать, как мы ползали по буеракам и карабкались по склонам. Несколько раз, судя по следам, сладкая парочка останавливалась, чтобы отдохнуть. Последний раз в лесополосе у трассы. На трассе овчарки след, естественно, потеряли. Чего там, на трассе, вынюхивать? Продавцов полосатых палочек?
За время поисков полицаи подобрали несколько страусиных перьев, но майора в кожанке находки не впечатлили.
— Три пера — и ни хера! — резюмировал он, вызвал по рации полицейские легковушки, и группу как ветром сдуло.
А я потопал откуда пришёл.
Юшу я отыскал на берегу озерца, у заветной поляны, которую уже облюбовала весёлая семейка первых посетителей. Шкипер взобрался на огромный пень и рассматривал водную гладь через окуляры морского бинокля. Чистый адмирал Ушаков. Интересно, где он бинокль раздобыл? Спрашивать я не решился, а просто изложил дяде Толе в подробностях историю скитаний с ментами.
— Тропинку я тоже обследовал, — заявил Юша. — Нашёл две Лизкины ресницы.
— Ресницы? — меня поразила шкиперская зоркость. — Как же вы их разглядели?
— Да не ослеп пока. Ты видал, какие у страусов ресницы? Глянь при случае. Это такая птица, от неё ничего зря не пропадёт. И мясо, и перья для шляп, и ресницы накладные для баб, и яйца для мужиков… То есть яйца — они для всех яйца.
Короче, есть чем поживиться. Но ведь ментовские мурзики ресницу от зубочистки не отличат.
Я и сам бы не отличил, однако огорчать Юшу не стал. Меня интересовал другой вопрос:
— Дядя Толя, а что вы Левашову про каких-то кенгурят говорили, про лебедей? Типа он вас посадить хотел.
— Да дела прошлые. У нас как-то кенгурят Беннета палками забили. Прикатил кожаный со своим выводком, сходу стали шить мне дело. Бывший зэк — самое то. Пока следствие шло, кто-то ещё и пару лебедей свинтил. За малым меня под расстрел не подвели. Хорошо, вышку давно отменили. По ходу, пришлось извертеться на пупе. Нашёл я им душегубов. Шелупонь местная, малолетки. И хрен с них спросишь, одни детдомовские, у других родаки — алкаши… Короче, айда за лодкой.
— За какой лодкой? — обалдел я от неожиданного разворота беседы.
— Шурик, не дрочи на природу, она и так задрочена… За обычной лодкой, из сарайчика. Лужу будем обследовать.
— На какой предмет?
— На тот, из которого ты только ссать умеешь! — зло отрезал Юша.
С лодкой вышла небольшая заминка.
— Фуцан ты дико воспитанный! — орал Юша, когда я пытался водрузить лодочный киль себе на плечо. — Днищем кверху! Переворачивай, дятел! Ты что, никогда лодок не носил?
Судя по всему, людей, не таскавших на себе лодок, шкипер не ставил ни во что.
— Ох, студент, студент… — вздыхал он уже в лодке, глядя, как я работаю вёслами. — Левее загребай!
— Вы и по лодкам спец, Анатолий Ефимович, — хмуро огрызнулся я. — И как носить, и как грести…
