Сдаться или умереть.
– Нашим бывшим друзьям в разведсообществе, – сказал Хейл, – следует понять, что нас нужно принимать всерьез.
– Они знают, что это мы вели огонь по Дэниелсу, – сказал Когберн. – Квартирмейстер уже доложил. Нас остановило НРА.
– Это вызывает целый ряд неприятных вопросов, – сказал Хейл. – Самый важный – что изменилось? Почему наш последний союзник превратился во врага?
– Это беда, – сказал Болтон.
– Что такое, Эдвард? Еще одно скверное решение обернулось неприятностями?
Он не мог удержаться от этой шпильки. Хейлы и Болтоны всегда недолюбливали друг друга.
– Черт возьми, ты считаешь себя совершенно неуязвимым, – сказал Болтон. – У тебя большие деньги и влияние. Только теперь они не могут спасти ни тебя, ни нас, так ведь?
– Я был негостеприимным хозяином, – сказал он, пропустив оскорбление мимо ушей. – Хочет кто-нибудь выпить?
– Мы не хотим выпивать, – сказал Болтон. – Мы хотим результатов.
– А убийство президента Соединенных Штатов принесло бы их?
– Что ты собираешься делать? – спросил Болтон. – Снова идти с просьбой в Белый дом?
Никогда больше. Ему было оскорбительно сидеть перед главой аппарата после отказа во встрече с глазу на глаз с Дэниелсом. А телефонный звонок через неделю после встречи с Дэвисом был еще более оскорбительным.
– Правительство США не может санкционировать ваши нарушения закона, – сказал Дэвис.
– Каперы не нарушают закон. Мы грабим врагов с благословения правительства.
– Двести лет назад, возможно, так и было.
– Изменилось не так много. Угрозы по-прежнему имеются. Сейчас их, пожалуй, больше, чем когда бы то ни было. Мы только поддерживаем эту страну. Все усилия Содружества были направлены против наших врагов. Теперь мы подвергаемся уголовному преследованию?
– Я знаю о вашей проблеме, – сказал Дэвис.
– Тогда вы знаете и нашу дилемму.
– Я знаю, что разведка сыта вами по горло. То, что вы сделали в Дубае, едва не обанкротило весь тот регион.
– Мы сделали это, чтобы привести к краху наших врагов, нанесли удар туда, где они наиболее уязвимы.
– Они нам не враги.
– Это спорный вопрос.
– Мистер Хейл, если бы вы продолжали действовать в том направлении и обанкротили Дубай, что было вполне реально, последствия нарушили бы всю нашу ближневосточную политику. Потеря столь надежного союзника стала бы разрушительной. Там у нас очень мало друзей. Потребовались бы десятилетия, чтобы вернуть такие отношения. То, что вы делали, шло в ущерб всему разумному и логичному.
– Они нам не друзья, и вы это знаете.
– Возможно. Но Дубай нуждается в нас, а мы нуждаемся в нем. Поэтому мы забываем о наших разногласиях и работаем совместно.
– Почему то же самое не относится к нам?
– Откровенно говоря, мистер Хейл, ваше положение не заботит Белый дом ни с какой стороны.
– И напрасно. Первый президент и второй конгресс этой страны дали нам юридическое разрешение действовать, пока наши усилия направлены против врагов.
– Тут есть одна проблема, – заговорил Дэвис. – Юридического основания вашего каперского свидетельства не существует. Даже если бы мы захотели признать его, это оказалось бы невозможным. В протоколах конгресса нет письменных упоминаний об этом. Два листа вырваны, о чем, полагаю, вам хорошо известно. Их местонахождение охраняется шифром Джефферсона. Я читал письмо Эндрю Джексона вашему прапрапрадеду.
– Могу я предполагать, что, если мы разгадаем этот шифр и найдем отсутствующие листы, президент признает это свидетельство?
– Можете предполагать, что ваше юридическое положение будет гораздо прочнее, чем в настоящее время.
– Джентльмены, – обратился Хейл к остальным. – Я вспомнил историю, которую мне рассказывал дедушка. Британское торговое судно заметило на горизонте корабль, принадлежность и намерения его были неизвестны. Британцы более получаса наблюдали, как оно двигалось в их сторону. Когда судно приблизилось, капитан спросил матросов, будут ли они защищать корабль. «Если это испанцы, – ответили матросы, – мы будем сражаться. А если пираты – нет». Узнав, что это сам Черная Борода, все покинули судно, опасаясь, что их убьют.
Трое не сводили с него глаз.
