Опять молчание.
Два человека, которые вошли в камеру вместе с Хейлом, вытащили пленника на открытое пространство перед камерами. Три толстых столба метрах в десяти друг от друга поддерживали верхний этаж. Центральный столб окружали в несколько рядов свечи в железных держателях.
Временную переднюю дверь из фанеры открыли, вошли семь человек. Шестеро держали в обеих руках ножи, вилы, лопаты. У седьмого была скрипка. Пленника толкнули к центральному столбу, окруженному горящими свечами. Шестеро встали вокруг него примерно в метре, не позволяя ему убежать.
Хейл заговорил:
– Это называется потение. В прежние дни свечи окружали бизань-мачту. Люди окружали ее со шпагами, ножами, вилками, чем угодно острым в каждой руке. Преступник входил в круг. Скрипач играл веселую джигу, а преступник должен был бегать по кругу, и все кололи его. Жар от свечей действовал на преступника. Отсюда потение. Результатом становится изнеможение, люди увлекаются, колют все глубже. В конце концов…
– Я не буду на это смотреть, – сказала Стефани.
– Будешь, – заявил Хейл. – Иначе испытаешь это на себе после него.
* * *
Уайетт ждал, чтобы Карбонель попыталась связаться с двумя людьми, которых отправила в форт. Может, они уже получили приказ и знали, что делать? У обоих были пистолеты и рации, он забрал то и другое сразу же после того, как сломал им шеи. Теперь он держал рацию, словно для разговора, и не слышал ничего в ее раковине. Уайетт давно уже не убивал так, лицом к лицу. К сожалению, это было необходимо. Он сложил тела неподалеку от того места, где Нокс скрылся в форте. Может, он нашел их.
Враг моего врага мой друг.
Штамп, навязший в ушах, но здесь уместный.
Карбонель нужно выйти из своего укрытия. Уайетт ясно видел, где она спряталась. Возможно, она ждет какого-то подтверждения по рации от своих людей.
Поскольку никаких подтверждений не могло появиться, Уайетт решил ускорить ход событий.
– Андреа, – позвал он.
Никакого ответа.
– Ты слышишь меня?
– Давай обсудим все, – сказала она своим спокойным, как обычно, голосом. – Выходи. Лицом к лицу. Ты и я.
Уайетт едва сдержал смешок.
Она ничего не знала.
– Ладно. Выхожу.
* * *
Хейл наблюдал, как пленный пытается избегать толчков и уколов от окруживших его шестерых людей. Пытаемый кружил вокруг столба, пламя свечей плясало вместе с ним под скрипичную музыку. Он ухватился за столб, но люди Хейла не знали жалости. Этот человек ее не заслуживал. Он напал на их прибежище. Он был одним из врагов, хотевших отправить их всех в тюрьму. Хейл объяснил это им, и они поняли свой долг.
Один из людей Хейла нанес колющий удар лопатой; судя по чмокающему звуку, заостренное лезвие вошло довольно глубоко. Пленник подался вперед, схватился за левое бедро и, шатаясь, пошел вокруг столба, пытаясь уклониться от других ударов. Хейл предупредил, чтобы они растянули пытку. Это было главным в потении. Оно могло длиться столько, сколько захочет капитан.
Брюки пленника покрылись пятнами крови, она капала с пальцев, которыми он зажимал рану.
Со свеч капал воск. На лбу пленника выступили капли пота. Хейл поднял руку, приказывая остановиться.
Музыка прекратилась.
Его люди перестали колоть.
– Готов ответить на мой вопрос? – спросил Хейл.
Пленник ловил ртом воздух, стараясь восстановить дыхание.
– НРА, – ответил он наконец.
Хейл так и подозревал.
Он сделал знак одному из своих людей, державшему нож. Двое других бросили свои орудия и, схватив раненого за плечи и руки, поставили его на колени. Третий вцепился ему в волосы и запрокинул голову назад. Человек с ножом подошел и одним взмахом отрезал пленнику правое ухо.
Тюрьму огласил вопль.
Хейл подошел, взял отрезанное ухо и приказал:
– Откройте ему рот.
Приказание исполнили.
Хейл сунул ухо за передние зубы и отталкивающий его язык пленника.
– Ешь, – приказал он, – иначе отрежу второе.
Мужчина покачал головой и забулькал, пытаясь вдохнуть.
Хейл сделал жест своим людям, те выпустили пленника.
Хейл поднял пистолет и выстрелил ему в лицо.
* * *
Кассиопее приходилось видеть, как гибнут люди, но это зрелище до сих пор вызывало у нее тошноту. Стефани тоже была закаленной. Но Шерли Кэйзер, очевидно, никогда не видела убийства. Кассиопея услышала, как она ахнула, и увидела, как отвернулась.
