Моим первым желанием было выплюнуть папиросу. Докуривать чинарики в полку — обычное дело, но то — от своих. Тут же — неизвестно кто грязными лапами лезет прямо в рот… Однако курить хотелось до боли в ушах, и я, преодолевая отвращение, сделал несколько затяжек.
— Вот, к примеру, — говорил следователь, — ты сигаешь через колючку, бегишь к своей марухе, которую зовут, между прочим, Зося Венцева, развлекаешься с ней и не знаешь, что она есть немецкая пособница.
— Да вы что?! — вскричал я и дернулся на табурете. — Какая она пособница? У нее всю семью расстреляли, она сирота! — Мне стало жаль бедную, ласковую Зосю, чего доброго, посадят, а у нее даже зимнего пальто нет…
— Мы эти сказочки слыхали, — сказал следователь, — кого ни возьми, у всех семью расстреляли, он один остался, а по документам расстрел этой семьи не значится!
— По каким документам? — опешил я. — Вы что же, немецкими приказами пользуетесь?
— А почему нет? Немцы — народ точный, если расстреляли, так и пишут: расстрелян там-то и там-то, исполнитель такой-то. Вот вы со своим взводным в парке имени героев-челюскинцев антимонию развели. Честного бойца Лисейчикова подбивали дать ложные показания, будто люди убиты нашими органами… А он устоял, не поддался. Твой взводный за это ответит, но речь не о нем.
Так, значит, Хизов арестован? А от меня чего хотят? На Хизова я все равно не покажу. Да и не было никакого разговора! Так, стояли, смотрели…
— Вот и выведем тебя на чистую воду, — продолжал капитан.
— Меня?
— Тебя. Ты ведь не просто болтун, а враг! Грамотный враг. Вон какое послание дружкам написал — ничего не поймешь. И в парке помалкивал. А почему? Потому что знал, что за этим стоит. Ну да ладно, расскажи, что это за вражеский союз ты организовал. Как его… СДПШ называется. Это что же: диверсия, пропаганда, шпионаж, а «с» как расшифровать?
— Какая диверсия? Какой шпионаж? — мне стало весело. — Шутите?
— Да нет, шутники не мы. Шутники там, — он указал на дверь, — вот они пошутить любят. Видал, какие у них грабли? Во!
Что это, угроза? Хотя ребята действительно на подбор…
— Товарищ капитан, да о нашем «союзе» только глухой не слыхал! Мы же не скрывали. Чего же скрывать, если ничего в нем плохого нет? Обычная солдатская дружба. Дурачества всякие… Вот и «союз» этот…
— Тоже шуточки?
— Ну да, конечно, шутка! С фантазией, правда…
— С фантазией? — следователь приблизил свое лицо к моему так, что, будь у меня желание, я мог бы укусить его за нос. — Обратно нам лапшу на уши вешаешь? — он грязно выругался. — Признаваться тебе надо, а не дурочку строить, понял?
— Да в чем признаваться-то? — единственное, что я действительно понял, так это то, что моему следователю сейчас очень нужно рассердиться. И не просто рассердиться, а рассвирепеть, впасть в состояние бешенства. Но сытный ужин не располагал к драке — он тянул ко сну. Капитан не удержался, зевнул.
— Вот что, грамотей, пиши-ка сам. Обо всем. Даю тебе последний шанс… Ох-хо-хо… Следствие учтет чистосердечное признание. И… это самое… не говори мне больше «товарищ». Не товарищи мы теперь.
— Ладно. А о чем писать? Скажите же наконец! Я не знаю.
— Чего тут не знать… Пиши, кто, когда и как тебя завербовал, кому ты и члены твоего «союза» служили, на кого шпионили, от кого получали задания. Вот, чего тут хитрого? Как было, так и пиши… Ох-хо-хо! Ноги болят. У тебя ничего не болит? Ничего, будешь упрямиться — заболит…
— Товарищ капитан, разрешите обратиться к вам с личным вопросом?
Он благодушно кивнул.
— Обращайся.
— Скажите честно: вы, правда, не шутите?
Он слегка смутился.
— Какие там шутки… — Кажется, мой наивный вопрос застал его врасплох, он некоторое время сидел в кресле, потом поднялся, налил воды из графина, не выпил почему-то, закурил снова и стал ходить по кабинету. Потом наткнулся на меня, терпеливо ожидающего ответа, взял стул и уселся напротив. — Слушай, парень, я тебе гожусь в отцы, так могу ли я врать?
— Наверное, не стоит, — согласился я.
— Не стоит. Вот я тебе и говорю честно: раз попал к нам, будешь тем, кем мы тебя захотим сделать.
— Как это?
— А вот так. Тут через мои руки всякие проходили. Тоже поначалу возмущались, но поняли: никуда от нас не деться! Эта контора…
