– Не знаете? Ага! Ну, тем лучше. Давайте узнавать.
И мы отправлялись наугад за пятьдесят-шестьдесят километров от Москвы. Если время было весеннее, охотились на вальдшнепов и глухарей. Летом больше купались, бродили по лесам, отдыхали на траве, собирали грибы. С наступлением осени – опять охота: тетерева, зайцы.
Зима была излюбленным временем года Владимира Ильича для хорошего отдыха на свежем воздухе. Все зимние воскресные дни он проводил на автосанях и на лыжах. Владимир Ильич был отличным охотником и понимал все тонкости охотничьего искусства. Он хорошо знал, как следует подходить к том или другому зверю или птице, как приблизиться к ним, в какой момент стрелять и когда пускать собаку. Он умел по солнцу определять направление и никогда не пользовался компасом. В незнакомой лесистой местности Ленин ориентировался по деревьям, как заправский охотник.
Желая сделать охоту более интересной, я решил пригласить специалиста-егеря. Он должен был сопровождать Владимира Ильича на охоте. Одновременно егерь должен был исполнять обязанности второго шофера.
– Правда ли, что вам нужен помощник? – спросил у меня Владимир Ильич и хитро прищурился. – Если вы хотите взять его только как егеря – запрещаю.
– Да нет, Владимир Ильич, мне нужен помощник, в гараже.
– Ну ладно, тогда берите.
С тех пор Ленина сопровождал на охоте егерь Плешаков, умевший хорошо ее организовать. Владимир Ильич высоко ценил охотничьи познания Плешакова. Владимир Ильич не гнался за добычей. Он любил самый процесс охоты, длительные переходы, лесной воздух. Добыча была для Ильича не целью охоты, а результатом. Нередко он поручал мне отдавать всю нашу воскресную добычу знакомым, товарищам по работе.
– Сделайте это незаметно, – поручал Владимир Ильич, – позвоните, вам откроют, и вы, ни слова не говоря, кладите птицу в передней и тотчас же уходите. Понятно вам?
Я смеялся и говорил, что вполне понятно.
Однажды на охоте произошел такой случай. Владимир Ильич тихо пробирался по густому лесу, держа ружье наперевес. Неожиданно навстречу медленно, спокойно вышла лисица. Это было очень красивое животное, с пушистым ярко-золотистым мехом. Владимир Ильич, пораженный красотой лисицы, замер. Он не выстрелил, хотя лисица прошла очень близко и медленно. Я издали наблюдал эту сцену.
Когда на охоте к Владимиру Ильичу присоединялся кто-нибудь, Владимир Ильич обычно ставил условие:
– Чтобы не было анархии! Будем подчиняться Плешакову. Уж он знает, как лучше поступить. А вы, товарищ Плешаков, приказывайте, командуйте, не стесняйтесь.
Очень нравилось Владимиру Ильичу село Завидово, в ста километрах от Москвы. Здесь было крупное охотничье хозяйство. Охота проходила под руководством старшего егеря Порошина. Ленин страстно увлекался большой охотой – с лошадьми и собаками. Но ездить в Завидово было далеко, и Владимир Ильич побывал там всего несколько раз.
* * *
Интересны были наши летние поездки за город. Каждое свободное воскресенье было для Владимира Ильича днем, обещающим много разнообразных впечатлений. В этих воскресных прогулках он черпал бодрость на всю неделю.
Мы уезжали обыкновенно в субботу вечером и возвращались в понедельник утром. Места выбирались наугад, отдаленные и незнакомые.
С весны 1919 года Владимира Ильича нередко сопровождала Мария Ильинична.
Подъезжаем бывало к какой-нибудь тихой деревушке; Владимир Ильич просит остановить машину и идет знакомиться с крестьянами, искать ночлег.
– Владимир Ильич, не зайдем ли сюда? – предлагал кто-нибудь, указывая на красивый и солидный дом.
– Нет, – отказывался Ленин, – вот куда мы зайдем, – и вел в простую, маленькую, но опрятную избу.
Владимир Ильич предпочитал останавливаться у бедных крестьян. С ними у него разговор завязывался лучше, интимнее. Побеседовав и поужинав в избе продуктами, купленными у крестьян или захваченными с собой, Владимир Ильич обращался к хозяину:
– Ну, а теперь спать! Встанем на заре – и айда в лес! Ведите-ка нас на сеновал.
Владимир Ильич ничего другого, кроме сеновала для ночлега во время поездок не признавал. Бывало хозяин пытается создать гостям «комфорт»: постелить что-нибудь или дать подушки. Владимир Ильич всегда решительно возражал:
