Сыро, промозгло и зол ветер.
…С тех пор я бывал в этом городе без малого четыре десятка раз — надолго и проездом, весной и осенью, летом и зимой.
Весной, когда солнце широкими бликами ложится на старинный торец и неожиданными яркими вспышками отражается в стеклах машин, когда запах бензина смешивается с запахом ранних цветов, овощей, легкого сигаретного дыма.
Зимой, мало чем отличающейся от нашей осени, слякотной и чаще всего бесснежной. Средняя температура января немногим более 3 С. И лишь изредка, как, например, в 1971 году, улицы города покрывает снег и ртуть в термометре опускается до —20°.
Бывал летом, когда жара растопляет асфальт и выгоняет всех людей, кто имеет деньги, к морю, а кто не имеет — в парки и сады, когда кажется, нечем дышать и незачем двигаться и впечатление такое, что улицы вымерли.
Надолго ли, нет ли, зимой или летом приезжал я в этот город, но снова и снова бродил по его просторным площадям и узеньким кривым улочкам, вдоль набережных Сены и по аллеям садов, в десятый раз заходил в музеи, театры, на выставки и ярмарки, поднимался на Эйфелеву башню и спускался в душное неглубокое метро. Не уставал ходить и ходить, смотреть и смотреть, видя новое в старом и традиционное в новом.
«Париж — город контрастов». Город контрастов! Сейчас такое определение встречается у нас едва ли не в каждом очерке о каждом западном городе. А между тем Бальзак именно о Париже впервые сказал эту фразу. Контрасты здесь во многом: в жизни обитателей, в архитектуре, в укладе быта, даже в истории…
На городском гербе Парижа изображен кораблик и начертан девиз: «Его качает, а он не тонет». И действительно, немало бурных волн качало этот город, немало штормов сотрясало его, немало молний обрушивалось на его крыши…
В районе Парижа были обнаружены обиталища доисторического человека, так что вполне вероятно, что охотники в звериных шкурах таились в окружающих водопои лесах с каменными топорами в руках в ожидании томимых жаждой животных. Кто знает, не хранили ли следы их босых ног лесные тропинки, по которым пролегли ныне Елисейские поля или улица Лувра.
Если, минуя тихую улочку, зайти в Музей Клюни, то можно осмотреть римские термы — остатки древних бань, когда-то сооруженных у подножия горы Святой Женевьевы. В огромном зале виден камень — памятник, установленный в 14 году нашей эры, при Тиберии, паризийскими речниками в честь Юпитера. Надпись на этом камне, отрытом под Собором Парижской Богоматери, свидетельствует, что почти 2000 лет назад на Сене было активное судоходство. Скорее всего именно этой реке обязана своим современная столица Франции.
Пути, шедшие с севера на юг бассейна Сены, обходили болота Бневра и Гренель. По склонам горы Святой Женевьевы пути те пролегали через лес, они устремлялись на юг через естественную долину Сены, с одной стороны которой возвышался Монмартрский холм, а с другой — высоты Бельвиля. Многие историки полагают, что именно такое сочетание удобных речных и сухопутных дорог послужило основой возникновения Парижа.
Именно здесь, на острове, именуемом ныне Сите, возникло укрепленное поселение галльского племени паризиев Лютеция — «место на воде». Легкие мостки соединяли остров с берегом. В случае опасности их легко можно было сжечь или разрушить. Племя тихо жило здесь в своих круглых деревянных хижинах; охотилось, занималось рыболовством, земледелием, разводило скот, торговало с другими племенами.
В пятидесятых годах до нашей эры Юлий Цезарь покорил Галлию. В своих «Записках о галльской войне» он рассказывает, как посетил Лютецию.
Официальной датой основания Парижа считается 53 год до нашей эры.
Во время восстания галльских племен против римлян Лютеция была разрушена, затем вновь отстроена. Опа превратилась под властью римлян в крепость. На левобережье возникли цирки, бани, дворцы и храмы, построены водопровод и дороги. Через тысячелетие на острове Сите, там, где стоял храм Юпитера, был сооружен Собор Парижской Богоматери. На левом берегу Сены на месте дворца римского наместника позже появился Лувр — дворец королей Франции.
Название Лютеция заменило другое — Цивитас Паризиорум — «город паризпев», потом третье — Паризпя, от которого и произошло название нынешнее.
