— Ладно. Тогда второй вопрос: где документы? Должно быть описание!
— Там, в кабинете, — не стала дольше упираться Чара.
— Прекрасно, тут еще и кабинет есть! — вздохнул Шешель и, не выпуская запястья мошенницы, поспешил в соседнюю комнату.
— Это ты их? — спросила Чарген, нервно массируя руку, когда в кабинете следователь наконец отпустил ее, чтобы быстро пролистать лежащую на столе папку.
— Одного. Двух ты рикошетом. Правда, только ранила, я добил. — Говоря это, следователь аккуратно сложил бумаги, старательно завязал веревочки. Уперся ладонями в стол по обе стороны от папки и смерил Чару немигающим, острым взглядом. — Как бы его с тебя теперь снять?
Чара нервно поднесла руку к груди, второй обхватила запястье с браслетом. Шешель смотрел так, словно прикидывал, в каком месте пилить: ограничиться рукой или уж сразу начать с шеи. Конечно, вряд ли он прибегнет к членовредительству, все-таки следователь и законопослушный человек…
Наверное. Должен быть. Чарген очень на это надеялась.
Но ни до чего додуматься они оба опять не успели и продолжить разговор — тоже. Кто-то громко забарабанил во входную дверь и закричал на плохом ольбадском, интересуясь, все ли у постояльцев нормально.
Чарген нервно захихикала, следователь опять выругался.
— Сейчас я открою и постараюсь оглушить их, потом пойдем вниз, надо отсюда выбираться. Главное…
— Тут есть пожарная лестница, — перебила его Чара, кивнула на балкон.
Шешель подскочил к двери, распахнул ее, выглянул.
— Иди сюда.
— Но я в тапочках! А паспорт?.. — промямлила Чарген неуверенно.
Тратить время на уговоры и объяснения следователь не стал, опять схватил ее за запястье, выволок на балкон. Там задернул шторы и постарался плотнее прикрыть за собой дверь, после чего потащил спутницу к лестнице. Проклятые тапки так и норовили соскользнуть, и Чара мысленно отругала себя за тягу к уюту: ну что ей стоило все-таки надеть туфли?!
Хотя могла ведь и халат полениться снимать…
Сваренные из тонких круглых труб или прутьев ступеньки больно били по пяткам и пальцам, холодили стопы, тапки скользили по металлу, норовили сорваться с ног и подворачивались. А следователь настойчиво тянул за собой, не давая ни секунды передышки.
Чарген обуревала злость, окончательно вытеснившая остатки страха. Хотелось грязно ругаться и кричать, но дыхания и без того не хватало, да и голова от бега по лестнице начала кружиться. И оставалось только мысленно проклинать мужа, который даже умереть спокойно не мог, хотя бы на родине, обязательно было доставлять ей столько проблем!
Через несколько этажей тапка все-таки слетела, причем совсем, неудобно отскочив куда-то в сторону и проскользнув между перилами лестницы. Чара все же не сдержалась и выругалась вслух, не останавливаясь, скинула и вторую. Правда, намного легче от этого не стало: теперь подворачиваться начали уже собственные ступни, вскоре совершенно окоченевшие от холодного и сырого металла.
Какой бы бесконечной ни казалась лестница, но до вожделенной земли они все же добрались. Только здесь Чара разрешила себе обернуться, запрокинуть голову и взглянуть на лестницу в поисках погони. Которой почему-то не было.
— Они что, не заметили нас? — сипло, задыхаясь, спросила она следователя.
— Это ненадолго. — Тот, все так же на буксире, потащил ее за запястье дальше, вокруг здания.
Идти босиком по асфальту было ненамного приятнее, чем по ступенькам, но хотя бы не так больно. Зато гораздо противнее: узкая щель проулка между соседними небоскребами оказалась грязной и замусоренной, хозяева, очевидно, предпочитали не тратить много сил на уборку там, где все равно никто из гостей не ходит.
Обогнув здание, беглецы завернули на задворки отеля. Здесь тянулась еще одна улица, заметно уже той, что вела к парадному крыльцу, но все же поприличней покинутого переулка. Тут располагался черный ход здания, и прямо сейчас из небольшого потрепанного фургона выгружали ящики, кажется, с овощами. Занимались этим трое парней в потрепанных мешковатых штанах и майках, на которых Чара в другой ситуации с удовольствием полюбовалась бы подольше: крепкие, плечистые — картинка!
