Для чего думать о том, как существовать дальше? Да и беспокоиться о собственном здоровье, о пище тоже незачем. Вместо целей и смыслов осталась одна пустота, неживая пепельная пустота.
Честное слово, проще было бы всё это прекратить. Вот ты был - и вот тебя нет уже. Исчез, как горсть пыли, которую сдули с ладони. Но проклятый инстинкт самосохранения и теперь делает этот шаг не таким-то простым... Ничего глупее и придумать нельзя.
Трое. Да, трое - это не один, но что они значат друг для друга, посторонние люди, которые даже именами друг друга не поинтересовались? Даже и не рассмотрели друг друга толком. Так, скользили взглядами по лицам, перебрасываясь словами, не больше того. Случайные попутчики на дороге к небытию.
- Ч-чёрт, какой же всё это идиотизм!.. - не выдержал, вскочил на ноги второй человек. - Проклятый бессмысленный идиотизм!
В сердцах взмахнув руками, он нечаянно задел по плечу сидевшего рядом первого.
- Эй! - вскинулся тот. - Грабли свои придержи. Без тебя тошно!
- Да я не нарочно, - попытался оправдаться второй.
- Не нарочно он! - передразнил первый. - Придурок ты, вот и всё.
- Чего?..
- А того.
Первый человек поднялся на ноги и впервые пристально посмотрел в лицо своему спутнику. И лицо это, перемазанное кровью из порезов и копотью, ему не понравилось. Не понравились беспокойно бегающие и какие-то тусклые глаза...
Он не знал, что его собственное лицо сейчас почти такое же грязное, и взгляд не более ясный. И узнать это ему было не суждено.
"Вот ведь мерзкий тип", - мелькнула у первого мысль. В душе его шевельнулось что-то - не тупое отчаяние, не истерическое веселье. Что-то более сильное, более... настоящее. Более связанное с жизнью. Образовавшаяся было пустота начала заполняться. Заполняться злостью. В глазах первого человека зажегся недобрый огонек.
Смысл. Он увидел вдруг смысл. Если не всего произошедшего, то - вот этого настоящего момента. Смысл - отвращение к грязнолицему типу, который воображает, что много знает про бомбы и метеориты.
Может, все еще и обошлось бы. Но второй, заметив, как черты первого человека исказились агрессивной гримасой, не замедлил отреагировать:
- Сам ты полоумный, ржёшь, как псих! Ну, чего уставился?
Этого оказалось достаточно, чтобы тлеющие угли ненависти вспыхнули ярким костром.
Смысл. Цель. Рядом - враг.
И двое одинаково изможденных, ослабевших людей, собрав остатки воли, с остервенением бросились друг на друга. Никто не ударил первым, они сделали это одновременно.
Третий постоял немного, глядя на них. Мысли разнять дерущихся у него не возникло. Пламя чужой вражды перекинулось и на него. Как будто это даже прибавило ему энергии.
И он тоже увидел смысл.
Мгновение спустя все трое, сплетясь в ощерившийся клубок, катались по покрытой слоем пыли и пепла земле. Задыхались, били кулаками и грызли зубами, всем сердцем желая причинить врагу побольше боли.
Апокалипсис, а может быть армагеддон или конец света исправлял свою ошибку.
Канатные плясуньи
- Цирк-цирк, помешались, что ли, все на этом цирке? Чего всем до него дела-то?
В таком духе княгиня Софья Михайловна Зорницкая ворчала уже полчаса, не меньше. Почти всё время, пока сидела на террасе за чаем вместе с семейством и небольшой собравшейся у них в доме компанией. Ворчала скорее по привычке, чем всерьёз - такая охота возникала у неё нередко. Всё равно, по какой причине: из-за плохой погоды, из-за дурного по её мнению поведения прислуги или почему ещё.
На сей раз виноват оказался передвижной цирк, явившийся в городок N*** на юге Франции, куда княгиня тремя неделями раньше приехала со своей взрослой дочерью, сыном-подростком и двоюродной племянницей, которая годами была едва ли не старше неё самой и считалась кем-то вроде компаньонки. Кроме них на террасе расположились граф Лацкий с супругой, Пётр Николаевич Нерящев, бывший государственный деятель, теперь одряхлевший до того, что поговаривали, будто из ума выживать начал, и Заряжнев, молодой офицер знатного рода. Софья Михайловна за недолгое время знакомства уже успела оценить его как перспективную партию для дочери Натали.
