И тогда он начинал читать стихи, лишь бы забыться до звонка на перемену. Он читал, а класс занимался своими делами.
Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря;
Мальчик отцу помогал…
Так я впервые услышал эти строки.
Пушкин Александр Сергеевич. О Ломоносове Михаиле Васильевиче.
Помню по сей день.
Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря;
Мальчик отцу помогал.
Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник царям.
Мрежи – они же невод – они же сети – ожидали не только Михаила Васильевича.
Мрежи, в которые нас, отроков, уловляли с детского сада.
Споем мы, товарищи, песню
О самом большом человеке,
О самом родном и любимом, –
О Сталине песню споем…
Это в школе, на уроке пения: извилину протерло до дыр, которые не зарастают.
А в Московском ордена Ленина институте, на лекции по истории авиации, когда громили "специалистов по низкопоклонству", уловляя наши умы? Заучивал – попкой на жердочке, как подьячий Крякутной из Рязани, наполнив шар "дымом поганым и вонючим", летал по воздуху раньше братьев Монгольфьер. Значительно раньше.
Шёл попке двадцатый годок‚ учился попка на инженера: за правильные ответы ставили ему хорошие отметки, за хорошие отметки платили стипендию, – как только идиотом не заделался?..
Мрежи иные нас ожидали, иные заботы.
Недреманное око приглядывалось ко мне в институте и на работе, к каждому приглядывалось: на что бы употребить? "Ты же советский человек…" Советский, какой еще? "Империалисты замышляют, плетут заговоры…". Кто бы оспорил? "И ты, конечно, придешь, сообщишь, укажешь, если узнаешь, услышишь, увидишь…"
Устоял бы?
Принял с готовностью?
Господи‚ пронесло мимо!..
Прошли годы. Жизнь, вроде, поменялась. Мрежи с заботами.
Жили мы у метро Аэропорт. Сын вернулся из школы, рассказал про школьное происшествие.
Учительницу спросили на уроке:
– Почему в Америке живут лучше, чем у нас в России?
Ответила:
– Потому что в России было татарское иго. А у американцев его не было.
Сидел за обедом Хайт Аркадий. Выслушал рассказ нашего сына, тут же сказал:
– Отчего тогда татары плохо живут?..
Еще прошли годы. Жизнь снова поменялась. Где они, те мрежи, неводы, сети, в которые нас уловляли?
А вот они.
Брат сообщил из Москвы:
"Тетя Соня, сказал я, напишите в Израиль большое письмо без подписи. Я его отправлю в своем конверте, и только самые искушенные догадаются, что оно от вас. Хорошо, сказала тетя Соня, Конечно, сказала тетя Соня, я его обязательно напишу, только закроем окно на всякий случай, а то дует…
Давайте пожалеем тетю Соню".
P.S.
Нелишнее добавление, без которого не обойтись.
В рукописи за 1731 год сказано: подьячий Крякутной из Рязани "зделал как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него зделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, а после ударила о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив…"
Это случилось за полвека до полета братьев Монгольфьер, которые прославились на весь мир, а Крякутного – первого, возможно, воздухоплавателя – "хотели закопать живого в землю или сжечь".
В годы борьбы с низкопоклонством Крякутного упоминали в газетах и учебниках, поместили о нем статью в Большой советской энциклопедии. К 225-летию полета выпустили почтовую марку, посвященную этому событию, а в городе Нерехте, откуда Крякутной был родом, установили памятник знаменитому земляку, возле которого принимали в пионеры.
Однако специалисты вскоре обнаружили в той самой рукописи позднейшие исправления. Первоначально в ней рассказывалось о Фурцеле, крещеном немце, который будто бы летал на шаре, но в архивах Рязани за 1731 год не оказалось упоминаний ни о Фурцеле, ни о Крякутном, ни о шаре, надутом "поганым и вонючим" дымом.
Возникает вопрос: подьячий Крякутной – был ли он первым воздухоплавателем?
Был ли он?..
Собирал материалы…
…по истории евреев России.
Обнаружил незнакомое для себя имя – Лейба Невахович из Петербурга.
В 1801 году он написал оду "на Всерадостнейший день… восшествия на Прародительский Престол" Александра I.
Красота Иосифа блистает в чертах образа Его,
а разум Соломона царствует в душе…
