- Уверен, что они были в восторге, мисс Паркинсон. Надеюсь, вы сможете это оправдать. Я ожидаю от своих студентов только лучших результатов, и не все могут показать их на столь сложном курсе.
Роуз покраснела и пробормотала что-то о своем потенциале, перед тем, как выскочить за дверь кабинета.
Гарри посмотрел на него из-за своего небольшого письменного стола.
- Это та девочка, с которой я нашел змею, помнишь?
Папочка выглядел почти удивленным, как будто он уже забыл про ту историю. Гарри больше не видел ту змею, но он болтал с еще несколькими, и все они рассказывали о замке столько интересного!
Папочка медленно кивнул.
- Я помню, Гарри. А теперь тихо, я должен проверить эти работы, а потом можем пойти на прогулку, - сказал он, не спуская глаз с двери, за которой мгновение назад исчезла Роуз.
Гарри склонился над столом и улыбался, снова и снова выводя свое имя на листе пергамента. Он ощущался под его пальцами куда мягче обычной бумаги, но писать на нем было тяжелее. Папочка научил его, как избавляться от клякс и как держать перо, чтобы буквы выходили аккуратными и четкими. Гарри писал намного лучше, чем раньше. Тетя Молли была бы довольна им, если бы он снова приехал к ней.
Но Гарри не хотел. Они ему нравились, и он скучал по Рону, но с отцом учиться было намного приятнее: с его полуулыбками, сложными словами, большими зелеными звездами, которые он наколдовывал на каждой отличной работе Гарри. Гарри нравилось сидеть у отца в кабинете, пока тот читал лекции студентам. А когда он возвращался домой и садился проверять работы, Гарри вел себя тихо, как мышка, чтобы не мешать. Он знал, как это делается. Ему пришлось научиться.
Не то чтобы папочка был похож на Дурслей: он никогда не ударил бы его. Но отец явно ценил, когда Гарри давал ему возможность поработать в тишине. И его взгляд теперь не был уставшим, когда Гарри просил его о чем-нибудь. Хотя Гарри очень редко чего-то просил. Он знал, что самое лучшее, что он может сделать для отца – вести себя тихо, и он делал это отлично. Пока у папочки были занятия, Гарри слушал его низкий голос из соседней комнаты. А если он понижал тон, Гарри мог на цыпочках подкрасться к двери, и тогда снова становилось слышно.
Гарри сделал бы все, что угодно, чтобы ему разрешили никогда в жизни не отходить от отца. Он не хотел, чтобы мистер Блэк снова забрал его, и уж точно не хотел, чтобы это сделали Дурсли. А пока он с папочкой, все будет хорошо.
Хотя, ночью… ночь была плохим временем суток.
Гарри с трудом засыпал, потому что знал, что тогда папа уйдет и оставит его одного, а он не хотел быть один. Он был один, когда плохой человек пришел и забрал его. Он был один, когда ему снилось, как дядя Вернон поймал его, пока он ел пирожные Дадли. Он был один в чулане под лестницей. Одному всегда страшно.
Трикли помогала, но не очень – ведь она же была такой маленькой. Она не могла спасти его от плохого человека. Она не могла помочь ему справиться с кошмарами.
Так что Гарри старался не засыпать как можно дольше, чтобы папа сидел с ним. Это было тяжело, потому что за день он очень выматывался. Бывало, Гарри просыпался посреди ночи из-за какого-нибудь шороха и прятался в шкафу. Никто плохой никогда не найдет его там.
Трикли всегда прыгала туда вслед за ним, и они прижимались друг к другу, дожидаясь, пока утром их найдет отец.
На третье утро отец забрал его к себе в комнату. После того, как Гарри почистил зубы и умылся, отец предложил:
- Как ты смотришь на то, чтобы спать здесь, со мной? Тогда ты не будешь волноваться, что я ушел, или что тебя заберут.
Гарри кивнул и улыбнулся, когда отец одним взмахом палочки превратил свою огромную кровать в две поменьше. Гарри выбрал ту, что была подальше от двери, с зеленым покрывалом, расшитым золотыми снитчами.
- Это твоя, да? – кивнул на нее отец.
- Да, папа, - ответил Гарри. – Спасибо.
- Не за что.
Отец подоткнул его одеяло и Гарри быстро уснул, зная, что теперь его отец всегда будет рядом.
Глава 25. Эпилог
6 месяцев спустя
Стоя на каменных ступенях, ведущих к парадному входу в Хогвартс, Северус Снейп наблюдал за своим сыном, резвящимся на лужайке неподалеку. Он играл в пятнашки с огромной собакой Хагрида, а его книззл, теперь уже совсем большой, пытался догнать их обоих. Смех Гарри доносился до самых ступеней, и от этого звука на душе у Северуса теплело. За последние несколько месяцев он не раз сомневался, что Гарри когда-нибудь сможет смеяться и играть как нормальный ребенок.
