- Ты в порядке? - выпалила она.
- Да, - с трудом вдохнув, ответил Гарри, поднимаясь сперва на колени, а затем и в полный рост. Лодыжка сильно болела, как будто на ней снова попрыгал Дадли. Отец так долго лечил ее, и Гарри знал, что нельзя говорить ему, что он снова ее поранил. Крестец тоже болел, но там, наверно, просто синяк. Он падал и похуже.
- С кем ты разговаривал? - снова спросила девочка.
Гарри пожал плечами и попытался вытереть грязные ладошки о камень.
- Я не знаю его имени. Но это мальчик, наверно.
- Мальчик?
- Змея. Только что была здесь. Наверно, испугалась, когда ты пришла.
- Ты... разговаривал со змеей? - задохнулась от удивления слизеринка.
Гарри кивнул.
- Ага. Она хотела есть. Не знаешь, где можно наловить полевок?
Девочка снова судорожно вдохнула и помотала головой.
- Твой... твой отец знает, что ты здесь?
Взглянув на побледневшую Нелли, Гарри снова кивнул. Ему очень хотелось сесть. И дышать было до сих пор больно.
- Но у него уроки, а за мной присматривает Нелли.
- Думаю... - девочка протянула ему руку, помогая устоять на ногах, - думаю, он хочет тебя видеть.
- Правда? - спросил Гарри. Он хотел увидеть отца - ведь он уже пропустил завтрак и обед, а на ночь отец рассказал ему очень короткую сказку. - Отлично!
Прихрамывая, но все равно широко улыбаясь, Гарри поспешил за девочкой в замок.
Глава 5.
Когда за пару минут до звонка Роуз Паркинсон вошла в кабинет зельеварения, Северус смерил ее сердитым взглядом. Но когда он увидел, кого она вела за руку, сердце мастера зелий сжалось. Мерлин, да может хоть одно утро пройти спокойно?!
- Гарри, - тихо произнес он, - что все это значит?
Мальчик в замешательстве взглянул на него, одной рукой прижимая своего книзла к груди, а другой крепко сжимая руку Роуз. Северус обратил внимание, что одежда на малыше запачкана, как будто он только что дрался.
- И во что он снова ввязался? - спросил профессор у Роуз.
- Я нашла его снаружи, - сказала она почти шепотом.
Хм. Ничего удивительного. Кроме...
- Он был один?
- Нет, с эльфом, - она обернулась, как будто надеясь, что Нелли была еще там.
- Тогда я не вижу проблемы. Зачем ты привела его сюда?
Роуз быстро оглядела класс, удостоверившись, что все третьекурсники сосредоточены на своих зельях, а затем тихо сказала:
- Он говорил со змеей. С гадюкой.
У Северуса внутри все застыло от ужаса. Он помнил, как тогда на заднем дворе Дурслей услышал что-то, напоминающее парселтанг. Теперь все стало ясным.
С гадюкой. Да он же мог умереть! Пытаясь не повышать голос, он произнес:
- Спасибо, мисс Паркинсон. Я разберусь с этим.
- Я просто думала, вы должны знать.
- Спасибо, мисс Паркинсон, - его сердце оглушительно билось в груди. Она что, хочет медаль?
Послав ему испуганную улыбку, девушка выбежала из класса.
А вот на счет Гарри...
- Посиди вон там, пожалуйста, - сказал он мальчику, указав на стул рядом с его столом, - пока не закончится урок. А потом мы пойдем обедать.
- Да, отец, - сказал Гарри, до сих пор слегка озадаченный. Он ведь не понимал, как напуганы будут все маги, если узнают, что у него есть по-настоящему Темный дар, который был только у Волдеморта. Это разбудит в людях самые страшные воспоминания того времени. А еще Гарри понятия не имел, как рисковал, говоря с настолько ядовитой змеей.
Он уже почти повернулся к классу со словами: "Будьте внимательны!", когда заметил походку сына.
- Гарри, ты повредил лодыжку?
Малыш помотал головой, не поднимая на него взгляда.
- Н-нет, сэр.
- Не лги мне, ребенок.
Лохматая голова затряслась.
- Нет, сэр, то есть - да, сэр, я повредил ее, но я не хотел, пожалуйста!
Пытаясь держать себя в руках, Северус резко бросил:
- Сядь!
Потом, прежде чем он смог прочитать ужас в глазах сына, Северус повернулся к классу.
- Разлейте смесь по пробиркам. У вас было достаточно времени. Все, кто не справился с заданием, к следующему уроку напишут два фута об использовании белладонны. Те, чьи зелья меня удовлетворят - один фут. Свободны.
Студенты поспешили убраться из класса, и Северус следил за ними. Нельзя было, чтобы кто-нибудь подслушивал их, потому что он ужасно волновался за Гарри. Вообще-то у Северуса было впечатление, что он слишком часто за него волнуется.
