— Лучше скажите, зачем ей было убивать его?
— У алкоголиков почти все поступки лишены мотивации, мистер Коэн. Чаще всего они вообще не в состоянии логично рассуждать.
— А вам не кажется, что между Лоу и Фэй Стерлинг могло возникнуть… чувство?
— Нет! — воскликнула мисс Хартманн, щеки ее залились румянцем. Сид воспринял это как невольное признание в любовной связи с Питером Лоу. Интересный городишко!
Сид направился к редакции газеты. Старый репортер стучал на пишущей машинке. Он приветствовал Сида кивком головы:
— Еженедельники хороши тем, что живут вне времени. Когда я выпущу этот номер с комментарием, дело будет окончательно закрыто.
— Оно ведь уже закрыто в головах граждан, не так ли?
— Может быть, может быть, — произнес журналист, не прекращая печатать.
— Расскажите мне о Питере Лоу, — неожиданно сказал Сид, присев на краешек письменного стола и вытаскивая трубку.
— Родился он здесь, — ответил Альберт. — Вырастила его мать, которая скончалась лет шесть назад. Денег практически ни цента. Тогда он запил, но Лига спасла его. Сам он, похоже, после этого помог очень многим. В конце концов открыл книжный магазин и сумел с его помощью доказать, что обладает приличным вкусом. — Старик поднял глаза на Сида. — Вчера в его витрине я видел ваш альбом репродукций.
— Женат?
— Никогда не был.
— Похоже, Альберт, в этом городе все прекрасно осведомлены о чужих делах. У него была… скажем так, интимная жизнь?
Редактор заметно колебался:
— Я никогда не интересовался такими вещами, — произнес он бесцветным голосом.
— Знаете, что мне страшно понравилось в вас? — спросил Сид. — Сплетни и слухи вы придерживаете про себя, не даете им хода. Но в данном случае эта благородная черта характера может повредить делу.
Купер пристально посмотрел на него:
— Чего вы добиваетесь, Коэн?
Сид энергично дернул себя за бороду:
— Этот город беспокоит меня. Все здесь вертится вокруг Фэй Стерлинг. Я уверен, что ребенок не утонул, но весь город считает, что погиб он именно так и в этом виновата мать. Сейчас ее обвиняют в очередном преступлении, и только потому, что она исчезла. А ведь против нее нет ни единой улики. — Он слегка поколебался, но все-таки продолжил: — Никто не верит моим словам о том, что прошлой ночью она не была пьяна. Все убеждены в обратном. По правде говоря, — между нами, конечно, — пьяна-то она была. Если вы расскажете об этом хоть одной живой душе, я громогласно объявлю вас отъявленным лжецом. Я отвез ее домой и уложил в постель. А поскольку сам при этом изрядно промок и замерз, разделся и влез под горячий душ. Пока я там плескался, ввалился Лоу, раздвинул в душевой занавеску и грязно выругался. Никто его не звал, никто не приглашал, понимаете? Он пришел сам. Как будто где-то рядышком, притаившись, выжидал, когда я уйду, чтобы остаться наедине с Фэй. Утром он вернулся, уже после моего ухода, и его кто-то ухлопал. И я спрашиваю себя: оправданы ли эти его визиты деятельностью чертовой Лиги, или же он питал какую-то сентиментальную привязанность к Фэй? А может, он был как раз из тех типов, что любят пользоваться беспомощным состоянием женщин?
— Сынок, за два дня ты узнал гораздо больше, чем узнают за всю свою жизнь многие жители этого городка!
— Я могу считать эти слова ответом на свои вопросы?
— Нет. — Купер вновь принялся стучать на машинке, но через минуту остановился. — Я все еще делаю хорошую газету только потому, что никогда не помещаю в ней сведений, не имеющих достаточного подтверждения. И подписчики знают об этом. Мои новости всегда строго документированы. Поэтому я не люблю говорить о вещах, которые не могу подкрепить доказательствами. И я не хочу отступать от этого правила. У Питера был хороший приятель, друг еще со школьной скамьи, который никак не связан с Лигой. Вы знакомы с ним.
— Дермотт? — прищурившись, спросил Сид.
— Похоже, они очень дружили. После несчастья, которое произошло с Полом, Питер все время был рядом с ним: вывозил его на прогулку, играл по вечерам в шахматы. Пол может вам рассказать о Питере много интересного. Но, может, он не захочет говорить с вами на эту тему.
