– Неприятности? – осведомился Бостик.
– Когда в следующий раз будешь покупать мебель для офиса, не увлекайся старым хламом, – проворчал Джейк. – Ты готов посмотреть чертежи по тому строительству в округе Стоукс?
– Успеется. Элис говорит, копировальная машина сломалась. Она послала за новой. Ты бы, парень, подержал этот палец под холодной водой. Сразу перестанет гореть.
Вот бы так же просто вылечить и другие части тела – голову, например, подумал Джейк.
В пять минут шестого он решил позвонить женщине, с которой изредка встречался с тех пор, как вернулся в Винстон. Джилл служила исполнительным секретарем одной благотворительной организации; она была либералкой до мозга костей, с шестидесятых годов хранила верность фолк-музыке и не брала в рот спиртного. Будь ей известно, что благотворительная организация, где она работает, основана двоюродной бабушкой Джейка, Минни Синейт Хили, Джейк и близко бы к ней не подошел; но Джилл не так давно переехала из Нью-Йорка и знала лишь, что Джейк занимается строительными подрядами, живет один, не пьет и в умеренных дозах способен выносить ее политические и музыкальные пристрастия.
Джилли Новотни была очень красива, и даже безвкусные побрякушки, которые она во множестве на себя навешивала, не могли ее испортить. Дитя своего времени, она презирала условности и после первого свидания сама предложила Джейку встретиться еще раз; уверенности в себе у нее хватало, и если Джейк вежливо отклонял ее приглашения встретиться, она никогда не обижалась.
Сегодня вечером все могло сложиться иначе. Сегодня Джейку был необходим кто-то, с кем он позабыл бы зеленоглазую женщину с серебряными нитями в белокурых волосах, женщину, которая так крепко зацепила его на крючок.
Либби бесшумно опустила сборник сказок на низенький столик. Дэвид помогал ей ремонтировать старый загон для кур, устал и теперь сонно сопел, прижав к себе любимую игрушку. Стоило ей перевернуть третью страницу, как у него начали слипаться глаза, а, дойдя до конца главы, по глубокому и ровному дыханию Дэвида она догадалась, что он спит.
Либби вздохнула; уже в который раз она спрашивала себя, не совершила ли ошибку, вернувшись в этот дом. Уолт, пожалуй, согласился бы купить ей недорогой коттедж, найди она такой, но, разумеется, оформил бы его на свое имя. А разве в чужом доме можно чувствовать себя спокойно?
Конечно, останься они в Релифе, Дэвид поступил бы в частную школу – его записали туда чуть ли не с рождения. Но вряд ли он проучился бы там долго – рано или поздно Уолт нашел бы повод избавиться от лишних расходов. Дэвиду пришлось бы расстаться со школьными друзьями, так же как пришлось ему расстаться с отцом и домом, где прошли первые годы его жизни.
Нет, все правильно. С самого начала надо думать о том, каким будет продолжение. Много лет назад это сказал ей один из школьных учителей; она уже забыла, по какому поводу.
Так что новую жизнь она начала с того, что вернулась в собственные владения – слегка обшарпанный фермерский дом и пять акров земли в конце узкой сельской дороги. Не Бог весть что, но, когда родители предложили ей поселиться здесь, Либби была счастлива. Места в доме хватало, и Дэвид мог бегать, сколько душа пожелает, а она могла выращивать овощи; к тому же всего в двадцати минутах езды, в Моквилле, жили ее тетя Лула и дядя Кэлвин.
Дэвид постепенно привык к государственной школе, в которую она его отдала, – правда, ему понадобилось время, чтобы убедиться, что всякий раз, возвращаясь из школы, он непременно найдет маму дома.
Проблема связана не с ним, а с самой Либби.
У жизни за городом был один важный недостаток – отсутствие близких соседей. Временами она боялась позабыть, что ее зовут Либби, а не мама.
Вот поэтому-то она и набросилась на Джейка Хэтчера, как утка на устричную скорлупу, решила Либби. Поэтому, именно поэтому; с этой мыслью Либби повернула ночник так, чтобы свет не падал в глаза Дэвиду, и вышла из комнаты, оставив дверь полуоткрытой. В Джейке и в самом деле есть что-то от устрицы, он так же замкнут в собственной скорлупе. И она понятия не имеет, что в этой скорлупе скрыто, хотя и не сомневается, что разочарования можно не опасаться. У этой устрицы наверняка потрясающий вкус. И тот, кто сумеет открыть скорлупу, не пожалеет. Но с другой стороны, зачем ей человек, который не любит детей? К чему дразнить себя вкусом запретного плода?
