"Чтоб тебя разорвало”, – подумал полковник Кривошеев, резко тормозя.
"Волга” замерла, проскочив гаишника. Кривошеев сидел спокойно, вытащил сигарету, закурил. Гаишник подбежал, его лицо было злым, глаза сверкали, губы кривились. По выражению его лица было несложно догадаться, что гаишника интересовали деньги и только деньги. Но Кривошеев тоже был зол за то, что его остановили.
Гаишник козырнул, что-то пробурчал, похожее на фамилию и звание. Из этого бурчания полковник Кривошеев не понял ровным счетом ничего.
– Ваши документы, нарушаете.
– Нарушаю, – кивнул Кривошеев, – я спешу, сержант.
– Я не сержант, я старший сержант.
– Не разглядел.
– Документы, – повторил гаишник, постукивая полосатым жезлом по двери.
– Документы, документы? А может, вам денег дать, сержант?
– Документы.
Лениво и небрежно Кривошеев протянул документы вместе с пропуском. Пропуск был не простой, таких пропусков имелось немного. Печати и подписи заставили гаишника вздрогнуть. Он посмотрел на Кривошеева, затем на свои пыльные башмаки.
– Извините, товарищ полковник, – выдавил из себя гаишник.
– Извиняю, сержант. И меня извините за то, что деньги предложил. Я могу ехать?
– Да, да, пожалуйста.
"Волга” сорвалась с места, в зеркальце заднего вида дрогнуло изображение растерянного, подавленного сержанта. “В другой раз я бы взял его данные, и он больше бы не работал. Ну, да ладно. Виноват, в конце концов, я, ехал действительно слишком быстро. Сержант здесь ни при чем. Хоть он и хотел денег, но по большому счету вина моя, а он молодец, – стрелка опять задергалась у цифры сто двадцать. – Что-то я спешу как на свадьбу. Дел много”, – подумал полковник Кривошеев.
До Москвы он добрался без приключений. Прослушал все сообщения на автоответчике, позвонил своим сотрудникам, узнал, что делается на работе, выполнены ли его поручения. Ответами остался удовлетворен.
Из письменного стола извлек газету с рекламными объявлениями. Несколько объявлений были обведены желтым маркером.
Кривошеев поужинал, принял душ, затем устроился в кресле и принялся звонить по объявлениям. С десятой попытки ему повезло. Ответ хозяина квартиры его устроил, и Кривошеев договорился о встрече прямо сегодня в девять вечера.
От дома до спального микрорайона езды было минут сорок – сорок пять. Сунув газету в карман пиджака, Кирилл Андреевич спустился вниз, сел в машину и отправился по нужному адресу.
В квартире восемнадцатиэтажного панельного дома его ждал хозяин. Мужчина, открывший дверь, как и предполагал Кирилл Андреевич, был уже в годах, скорее всего школьный учитель. Кривошеев представился, назвав лишь имя и отчество. Хозяин двухкомнатной квартиры на четвертом этаже сделал то же самое. Шестидесятилетнего владельца квартиры звали Иваном Ивановичем.
Кривошеев осмотрелся: обыкновенная квартирка, самая заурядная, с девятиметровой кухней и маленьким балкончиком-лоджией, с линолеумом на полу.
– Старый дом? – спросил Кривошеев.
– Нет, что вы, пять лет как сдали. Все в полном порядке. Квартира теплая, солнечная.
– Это хорошо, – произнес Кирилл Андреевич, оглядывая скромный, можно сказать, бедный интерьер.
Все в квартире было каким-то обшарпанным, как во второразрядной советской гостинице. Он зашел в ванную, на кухню, все осмотрел, затем взглянул на хозяина, который тенью следовал за Кривошеевым.
– И что вы хотите, Иван Иванович, за свой просторный дворец?
– Скромно, скромно, – пробормотал хозяин, – я хочу сто пятьдесят долларов, но я хочу получить все за три месяца вперед.
Хозяин квартиры сказал это, абсолютно не веря в то, что человек, пожелавший снять квартиру, тут же выложит деньги вперед.
– Говорите, за три месяца вперед?
– Да, я очень нуждаюсь, знаете ли, супруга больна, очень серьезно больна. Деньги нужны на лекарства.
– Далековато ваша квартира находится от места моей работы.
– У вас же машина!
– Да, машина, но бензин нынче в цене.
– Тогда хотя бы за два месяца вперед.
– Погодите, Иван Иванович, давайте присядем. Расскажите мне все об этой квартире, покажите документы.
– А вы мне предъявите документы? – заморгав, пробормотал бывший школьный учитель.
