На этом Бирюков и Голубев расстались с Любой. Перед тем как разойтись по домам, обменялись информацией.
— Игнатьич, почему Зуев написал заявление о краже магнитофона, а в милицию не передал?.. — спросил Слава. — Тебе не кажется, что он из страха придержал свою бумагу?
— Может, из страха, а может, просто не успел, — ответил Антон и показал цветную фотографию Каретниковой: — Не встречал эту красавицу?
— Нет, — внимательно посмотрев на снимок, сказал Голубев.
— Ты вот что… Завтра утром пригласи участкового Дубкова и вместе с Владимиром Евгеньевичем помогите Любе Зуевой организовать похороны брата.
— Игнатьич, я в похоронных делах — профан. Там ритуалы…
— Без ритуалов, Слава, по-человечески. Кстати, приглядись, кто приедет проститься с Зуевым.
— Сейчас меня больше интересует, кто увез Зуева из дома, — сделав ударение на слово «кто», со вздохом проговорил Голубев.
— Надо искать его связи. Без них ничего не сделать.
Утреннее оперативное совещание у начальника районного отдела внутренних дел подполковника Гладышева, как обычно, началось с доклада дежурного. За прошедшую ночь происшествий в районе не случилось, поэтому доклад носил чисто формальный характер и занял не больше двух минут. По заведенному правилу, после дежурного Гладышев предоставил слово Бирюкову. Когда Антон подробно рассказал о деле Зуева, подполковник нахмурился:
— Надо срочно выяснить в областном управлении…
— Сегодня спозаранку уже выяснил, Николай Сергеевич, — не дал ему договорить Бирюков. — Ни в областном, ни в городском управлениях о Зуеве никаких сведений нет.
— Какие оперативные меры думаешь принять?
— Вначале оглядимся здесь, а потом, видимо, придется ехать в Новосибирск. По-моему, оттуда ниточка тянется…
В разговор вмешался начальник районной госавтоинспекции Филиппенко:
— В какое время и на какой машине увезли Зуева?
Бирюков повернулся к нему:
— По словам сестры, приехавшие за Левой Зуевым отрекомендовались сотрудниками милиции. Сколько их было она не знает. Машину тоже не видела. Время, ориентировочно, около двадцати трех.
Филиппенко полистал записную книжку:
— Красные «Жигули» вас устроят?..
— Меня, Гриша, устроит даже любой намек.
— Тогда слушай. Шестнадцатого сентября, во вторник, в двадцать три десять один из наших общественных инспекторов хотел остановить у железнодорожного вокзала красного «Жигуленка» ноль-третьей модели, чтобы предупредить водителя о превышении скорости. На участке у вокзала, как известно, движение ограничено до тридцати километров. Этот же каскадер мчался за семьдесят. Сигналу общественника не подчинился, и тот хотел взять нарушителя на карандаш, но… задний номерной знак был забрызган грязью. Удалось различить только последние две цифры — восемьдесят восемь и буквенный индекс — НБ, присвоенный Новосибирской области.
— Сколько человек ехало в «Жигулях»?
— Двое в штатской одежде впереди и один на заднем сиденье, вроде бы в военной или в милицейской форме.
— Подробнее общественник их не разглядел?
— Нет, слишком быстро мчались.
— Куда ж они так спешили? — словно самому себе задал вопрос Бирюков.
Филиппенко развел руками:
— Не знаю, куда, но торопились выехать из райцентра. Даже железнодорожный переезд проскочили при закрытом шлагбауме. Об этом, кстати, осталась запись у дежурной по переезду.
— И тоже — только последние две цифры и буквенный индекс?
— К сожалению, да.
Подполковник Гладышев насупленно посмотрел на начальника госавтоинспекции:
— Почему, Григорий Алексеевич, частники гоняют у тебя на повышенной скорости да еще и с замазанными номерами?
— Это не у меня, Николай Сергеевич, — вспыхнул обидчивый Филиппенко. — В нашем районе красных «Жигулей» ноль-третьей модели с госномером, оканчивающимся на восемьдесят восемь, вообще нет. Это из другого района каскадеры к нам заезжали.
— Надо разобраться с ними!
— Естественно, разберемся.
Подполковник обвел взглядом присутствующих:
— Хватит, товарищи, совещаться. Начинайте работать…
Вскоре после обеда к Бирюкову зашел Слава Голубев. По его невеселому лицу Антон догадался, что настроение у оперуполномоченного, несмотря на солнечный день, пасмурное. В подобных случаях Бирюков не любил сгущать краски, поскольку из собственного опыта знал: ничто так отрицательно не действует на сложную розыскную работу, как «руководящие накрутки».
