Невысокий, полненький, в потрепанным Преображенском мундире, он занимался с недавно появившимися рекрутами – неграмотными крестьянами, оглушенными Москвой и свалившимся несчастьем в виде пожизненной армейской службы. Хотя им бы только радоваться. Преображенский полк – элита элит Российской армии, скоро туда будут зачислять только дворян даже на солдатские должности. К концу службы, лет через тридцать – сорок, если не убьют и при небольшом везении, сами станут дворянами!
Но пока эти здоровенные парни были в крайне угнетенном состоянии. Кое-кто плакал. Дмитрий заметил, что почти у всех были на ногах пучки сена и соломы. Ага, знаменитые сено-солома!
– Доннер ветер, – выругался Шмидт в воздух, – свиньи. Ничего не понимайт!
– Крестьянские дети обычно не учатся армейской службе, – пояснил Дмитрий по-немецки.
Шмидт с интересом посмотрел на него. Этому хорошему малому никак не давался русский язык, и каждый знаток немецкого был для него ценным подарком.
– Кто такой? – спросил строго, но благожелательно.
Дмитрий отдал честь и пояснил:
– Дмитрий Кистенев. Принят на службу в Преображенский полк осенью прошлого года, вернулся после отпуска по ранению.
Шмидту новый подчиненный явно нравился.
– Герр Питер о вас говорил, – сообщил он, – потребовал сделать из вас настоящего гвардейца. Не против?
– Никак нет, господин сержант!
– Это хорошо. Рекруты, – махнул он на рекрутов, – слишком сырой материал. А вот ты вполне подходишь. Где служил?
– Два года в дворянской конницы и несколько недель под Нарвой в Преображенском полку.
– Так, послужной список для новичка неплохой. Приготовиться к маршировке!
Учебка есть учебка. На протяжении всего дня Дмитрий по команде сержанта маршировал, работал с фузеей, исполнял различные упражнения. Главной его проблемой было исполнение команд по армейской моде ХХI века.
Шмидт это сразу увидел, но оценил и ровный шаг, четкость выполнения команд и их осознание.
– Ты хороший новобранец, – одобрил Шмидт, – чувствуется, армейский порядок ты знаешь, но не тот, который вводит герр Питер. Ничего за неделю я научу тебя понимать, что такое настоящий орднунг.
Ну, неделю не неделю, а дней за десять Дмитрий освоил настоящий гвардейский шаг и умение экзерцировать с фузеей и без оной.
Шмидт решил, что Дмитрию нечего оттираться около него и пригласил царя. В очередной из дней появился Петр и Дмитрий показал образцовый парадный шаг.
– Хм, – похоже, Петр не был впечатлен. Он вынул из кармана трубку, кисет с табаком, закурил.
Дмитрий, стоявший в двух шагах от него, почувствовал приятный табачный запах. Захотелось курить. Первый год в этом мире он не курил. Но оказавшись среди преображенцев, увидел, что курение здесь оценивается не как вредная привычка, а поощряется. Это был своеобразный знак «я свой» и Дмитрий не удержался. Старый курильщик, он быстро купил деревянную трубку, хорошего табаку и, как и все преображенцы, в свободное время был окутан табачным облаком.
– Если куришь, кури, – разрешил царь, видя реакцию Дмитрия.
Но Дмитрий простачком не был.
– В строю нельзя, государь, – пояснил он.
Петру такой подход понравился, но для порядка он проворчал:
– Еще один указчик нашелся, – и велел, – садитесь оба.
Неподалеку была врыта скамейка, видимо, специально для отдыха солдат. Но новобранцы предпочитали сидеть на траве и скамейка пустовала.
– Ты, мин херц, маршировать научился. Впрочем, вижу, не учился, а доучивался. Но это пустое. Даю тебе чин сержанта. Пока. Справишься с заданием – будет постоянным. Сроку тебе до Рождества.
Задание оказалось связано с кадрами. Везет же ему. В прошлой жизни начинающий учитель получил задание набрать школьников и отправиться на картошку. Никакого насилия, все только добровольно. Рынок. Все сделал, но клок седых волос заработал. И вот опять. Лучше бы на войну. Там только убивают, а не мозги компостируют. Но в слух он сказал:
– Приложу все усилия для выполнения твоего задания, государь.
Встал и слегка поклонился. С достоинством и с выражением уважения. Царю это понравилось. Он потрепал волосы на голове Дмитрия и велел тому выезжать, не мешкая.
