- Слушаю.
- Алло, это Костров, - загудел знакомый бас. - Как дела?
- Смотря какие, - уклончиво ответил ученый.
- Что там с нашей вещицей?
- Ах, это... Понимаешь, я закрутился... Выясняю понемногу. Дай мне ещё недельку.
- Да ради Бога, мне не к спеху, - Левандовский уловил в интонациях собеседника недовольство, плохо вязавшееся со смыслом его слов, но предпочел не заметить этого.
- Вот и отлично. Ты извини, у меня тут гости...
- Надеюсь, они вещичку не умыкнут?
- Она в надежном месте.
- Шучу. Ну, пока.
- До свидания...
Левандовский нажал на рычаг и набрал номер.
- Алло, - услышал он в трубке.
- Антон, ты? Это Илья Владимирович. Позови, пожалуйста, отца.
- Минутку...
Трубку взял профессор Калужский.
- Илья?
- Добрый день, Олег. Ты не занят?
- Да вроде нет пока, а что такое?
- Есть прелюбопытнейшая проблема, похоже, по твоей части. Могу я сейчас подъехать к тебе?
- Подъезжай... А что по моей части? С каких пор ты увлекся...
- Все при встрече, Олег.
Профессор Олег Андреевич Калужский обитал неподалеку, возле станции метро Новослободская. Через сорок минут Левандовский входил в квартиру профессора, где тот после смерти жены жил вдвоем с сыном.
Двадцатилетний Антон поздоровался, тут же попрощался и убежал в библиотеку за какими-то книгами к институтскому семинару. Калужский и Левандовский остались вдвоем.
- Я знаю тебя четверть века, - сказал профессор, - но до сих пор ты не проявлял ни малейшего интереса к моей науке. Ты весь в прошлом, я в будущем... Что стряслось?
Левандовский не скрывал нетерпения. Он выложил на стол стилет, разобрал его и показал профессору внутреннюю полоску металла, покрытую иероглифами. Затем раскрыл папку, где на нескольких листах подробно описал ход своей работы по расшифровке криптограммы. Всё это он проделал молча. Калужский с интересом следил за действиями египтолога. Он осмотрел стилет, прочел содержимое папки, после чего стал неторопливо набивать трубку.
- Ну? - не выдержал Левандовский. - Твое просвещенное мнение?
- В высшей степени любопытно, - профессор запыхтел трубкой, наполняя комнату ароматом французского табака "Сен-Клод". - Да-с... Любопытно в высшей степени. Но откуда у тебя это? - Калужский снова принялся разглядывать стилет.
- Привезли из Египта. И я склонен полагать, что ученым об этой находке ничего не известно. Полторы тысячи лет до нашей эры...
- Мм... Значит, ты первый?
- Да, похоже.
- Так-так... - Калужский перебирал листы из папки египтолога. Причины твоих затруднений мне ясны, тут и впрямь скорее для меня задачка. Но по-моему, ты все же допустил ошибку.
- Какую?
- Смотри, - профессор отчеркнул ногтем строчку в записях Левандовского. - Здесь... И здесь. Как будто половина формулы... Обрывается... Потом продолжается. А середины нет. Где же середина?
- Где?
- Вот она. - Профессор помахал в воздухе оболочкой-ножнами. - Это не просто картинки. Видишь символы на одеянии фараона?
- Я не обратил на них внимания... Занимался внутренним лезвием...
- И ухитрился проглядеть очевидное. Из твоих же собственных схем следует, что этот иероглиф и этот вместе составляют... Что?
- Ах, черт! - Левандовский хлопнул себя по колену. - Я форменный идиот.
- Да брось ты, - утешил друга профессор. - По себе знаю... Когда зароешься в проблему, не видишь и того, что рядом лежит, а оно-то и есть самое необходимое. К тому же в главном ты прав.
- В чем?
- В том, что без меня тебе не обойтись. Чтобы до конца проникнуть в эту криптограмму, нужны специальные знания, которых у тебя нет.
- А ты сумеешь?
- Да, если стилет и твои записи останутся у меня хотя бы дней на семь.
Левандовский колебался.
- Олег, это очень ценная вещь, и она не моя... Страховая стоимость аналога в Египетском археологическом музее - пятьдесят тысяч долларов...
- Ого!
- Зачем тебе стилет? Иероглифы внутреннего лезвия скопированы мной с высокой точностью, а оболочку мы сфотографируем.
- Нет, - возразил профессор, - это не разговор. Тут может быть ещё что-то. В институте я подвергну стилет полной обработке на аппаратуре, какой любой криминалист позавидует... Ничего нельзя упустить.
