– Да просто один почтенный господин рассказал нам, что из поезда чуть ли не на ходу выпрыгнула молодая барышня в смятенных чувствах. Он потом отвез ее в город. Мы, было, решили, что это – ваша сбежавшая Вера, – заметил Рахманов.
– Ваше сиятельство, я никогда бы не позволил женщине прыгать из поезда, – с достоинством ответил Ованесов. – Как такое возможно допустить? Это дикость, с ней могло случиться несчастье.
– А если бы она не спросила на это вашего позволения? – поинтересовался Феликс.
– Значит, я тоже выпрыгнул бы из поезда и отправился ее искать. Нельзя же бросить женщину одну в степи – в дороге случается всякое, и женщина по глупости может попасть в тяжелое положение...
– Ваши чувства делают вам честь, – польстил купцу Колычев. – Скажите, Тигран Георгиевич, а если мы с князем попросим вас пригласить Веру сюда, наша просьба не покажется вам неучтивой?
Ованесов замялся.
– Видите ли, я женатый человек. Моя связь с Верой была для всех тайной, а теперь из-за следствия у меня и так возникли лишние неприятности. Жена обиделась, вы же понимаете. Я ей объяснил, что семья для меня – святое, но я – мужчина и могу иметь мелкие слабости на стороне, на которые лучше вовсе не обращать внимания. Но если я привезу Веру в наш город, я снова буду иметь неприятные разговоры, и, боюсь, уже не с женой, а с ее отцом или братом. Она грозилась им пожаловаться. Зачем мне лишние ссоры в семье? Семья – это святое!
– Я прекрасно понимаю ваши чувства. Но эта девушка может оказаться очень важным свидетелем. Сами, без вашей помощи, мы ее не найдем, да и никто ее из Петербурга без вашего ручательства не отпустит. Барышни из салона, как я понял, имеют дело только с проверенными господами. А мы могли бы, чтобы не компрометировать вас, пригласить Веру сюда, в имение к князю. Здесь семейный дом, князь проживает с матушкой-княгиней и вашей протеже нечего будет бояться. Поселим ее в уединенном флигеле для гостей. И вы, под предлогом визита к князю, иногда смогли бы навестить вашу Веру. А в городе никто (и уж тем более, ваша жена!) не узнает, что за дама гостила у князя Рахманова. Мы не будем афишировать визит Веры. Мало ли кого из друзей или родственников князь принимает у себя в имении?
– Ну что ж, извольте, – согласился Ованесов. – Убийство – это не шутки, может быть, Вера и окажется вам полезной.
– Надеюсь, вы позволите мне взять все расходы по приглашению девушки на себя? – спросил купца Феликс. – Помимо дорожных и, так сказать, прогонных, барышня, полагаю, захочет заработать на этой поездке? Судя по всему, ее время стоит дорого...
– Нет-нет, этого я вам, ваше сиятельство, никак позволить не могу, – возразил Ованесов. – Я, слава Богу, еще пока в состоянии оплатить поездку своей... г-хм... приятельницы на юг, тем более, если вы позволите мне иногда навещать ее в вашем имении.
– И все же, я считаю более уместным самому все оплатить, – продолжал настаивать Феликс, но Колычев перебил его:
– Господа, всем известно, что вы люди состоятельные и не будете мелочиться из-за подобной суммы. Давайте такие незначительные вопросы оставим на потом, тем более, мы еще даже не получили согласия барышни на визит в имение князя...
– Вот видишь, Митя, наши зацепки оказались пустышками – и зловещий господин в «панаме», и вопрос «Вера, ты здесь?» не имеют отношения к делу. Все мимо, – расстраивался Феликс, провожая глазами коляску Ованесова, скрывшуюся в мутной пелене дождя.
– Ничего, друг мой, это только к лучшему. Пусть наносная шелуха отпадет, все лишнее, не имеющее отношения к делу, отсеется, тогда и картина убийства прояснится, – ответил Дмитрий.
Княгиня была отнюдь не рада известию, что в имение прибудет некая, никому не известная особа из Петербурга и поселится в домике для гостей. Феликс счел нужным скрыть от матери любые сведения о характере занятий девушки, сказав лишь, что приедет чрезвычайно важная свидетельница, путешествовавшая в одном вагоне с Верой в роковой день убийства.
Но княгиня, проявив редкую проницательность, принялась предполагать все самое худшее.
– Феликс, мальчик мой, а ты уверен, что это – порядочная, благородная женщина, которая может быть принята в аристократическом доме? Вдруг у нее такие манеры, что нам будет совестно глядеть в глаза знакомым, узнавшим, с кем мы дружбу водим? И кто она вообще такая? Неизвестная женщина может оказаться кем угодно, например, этуалью и даже воровкой.
