– Неужели ты думал, что мой сын станет отчитываться перед тобой? – Тамир бросил на Темку злобный взгляд.
Темка, уже приоткрывавший рот, чтобы сказать что, он думает о Наргисе, внезапно передумал и посмотрел на деда Гордея, в ожидании следующих вопросов. Ник тоже ждал, ему казалось, что Совет должно заинтересовать, как проходил допрос, но он ошибся.
– Почему вам позволили сбежать? Кто эта девочка, которая была с браконьерами?
– Не знаю, – честно сказал Ник.
– Наверняка она из браконьеров, – выдвинул свою версию Темка.
– Но если она браконьер, то зачем же отпустила вас? – спросил Тамир. – Браконьеры никогда не выпускают свою добычу. У них мертвая хватка. Они цепко держат то, на что нацелились. Эта девочка беспокоит меня сильней остальных.
По залу пронесся одобрительный шепот. Ник взглянул на отца и понял – тот тоже согласен с темным князем, что браконьеры просто так не могли им позволить сбежать, что Виру, следует опасаться больше, чем других.
– Почему же она отпустила вас? – ухмыльнулся темный князь.
– А мне почем знать! – возмутился Темка. – У нее и спросите.
– Ты забываешься. Уже второй раз дерзишь, – сказал темный князь, и оскалился в премерзкой улыбке. – Не советую мне так отвечать, я требую от своих подданных повиновения. Подумай об этом, когда вновь осмелишься заговорить.
– Тамир, не угрожай, – сердито сказал дед Гордей. – Он только что спасся из плена. Дариан, Артем, вернитесь на свои места.
– Я считаю, что дерзкие ответы это преступление. Мои подданные обязаны благоговеть и преклоняться передо мной, – ответил Тамир. – Но на первый раз, я его прощаю. Впредь пусть не забывается.
Ник со злостью посмотрел на темного князя.
– Думаю, что на сегодня вполне достаточно, – сказал дед Гордей. – Свидетели рассказали все, что знают и они имеют право на отдых.
– Так чего делать теперь? – послышался из зала бас Жанны Фридриховны. – Браконьеры-то на свободе. Они снова могут напасть.
– Вам пора расходиться по домам, и продолжать заниматься своими делами, – мягко сказал дед Гордей. – Браконьеры будут схвачены. Совсем скоро будут схвачены. Вам не о чем волноваться.
– Это явная ложь, – заявил темный князь. – Я уверен, что всем вам есть о чем волноваться.
Ник посмотрел на отца, и вдруг понял, что тот согласен с темным князем.
Глава 10. Необходимые меры защиты
Почему мы подрались? Сейчас расскажу. Наш наставник говорит что:
Любой спор можно начать словами;
Любой спор можно продолжить словами;
Любой спор можно решить словами.
В общем, в тот день мне не хватило слов.
Из объяснительной записки Темки Остина
Лето стремительно приближалось к концу, и Ник уже ждал того момента, когда отправится на базу охотников, чтобы продолжить учебу и тренировки. Тем более, что жизнь во дворце теперь сильно отличалась от прежней. Резко выросло количество охраны. Маги в сияющих доспехах разгуливали по дворцу и днем, и ночью. Они ступали неслышно, старались держаться неприметно. Но куда бы Ник не пошел, в зал для фехтования, в сад, играть с младшей сестрой или же просто сидел в своих покоях, со всех сторон раздавалось тихое бряцанье доспехов.
– Это необходимо для нашей безопасности, – ответил император.
– Ты думаешь, что браконьеры могут появиться здесь? – удивился Ник.
– Нет, – император запнулся, что насторожило Ника. Его отец никогда не отмалчивался и никогда не лгал, но сейчас что-то заставило его умолкнуть. – Думаю, что это будет продолжаться до тех пор, пока браконьеров не поймают. Так надо.
– Про них так ничего и неизвестно? – спросил Ник.
– Ничего, – отец покачал головой. – Не понимаю, как им это удается, но они словно исчезли.
Ник не задавал больше вопросов, пока однажды случайно не подслушал разговор.
Он вместе с псом Илинтом прогуливался по верхнему ярусу сада, между фонтанами, делал вид, что наслаждается ароматами цветов и слушает пение птиц. Во всяком случае, именно так охрана и донесла потом Туану, «Был элегантен и безмятежен, несколько раз помахал нам рукой». На самом деле, не обращая внимания на мелкие брызги, летевшие от фонтанов, Ник решал, непростую задачу, как сегодня вечером обмануть бдительность Туана и сбежать в город. О том, чтобы отпроситься не могло быть и речи, его больше никуда не отпускали одного.
