– Для нас не будет иметь никакого значения. А вот как с тобой – я не знаю. Если не станешь нашим подельником, станешь трупом. Ты наши фейсы срисовал и хочешь так просто отвалить, чистым, как ангел? Не обольщайся, доктор!
Хохлов и не обольщался. Та мимолетная надежда, которая по наивности забрезжила в его душе, уже погасла.
– Хорошо, – хмуро сказал он. – Я все сделаю. Только в таком случае давайте все провернем быстрее. Чего кота за хвост тянуть? Завтра я опять навещаю Прокопова, нахожу у него неожиданные изменения к худшему и убеждаю, что следующие процедуры вынужден проводить с помощником и со специальной аппаратурой. Полагаю, что он прислушается к моим словам. Так что послезавтра…
Бандиты снова переглянулись. Босс усмехнулся.
– Вот это молодца, доктор! – сказал он. – Это по-нашему! Действуй. Завтра мы еще раз встретимся, ты расскажешь последние новости, и мы выработаем окончательный план. Сделаем все по-быстрому, ага? Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. Верно мыслишь, доктор!
Гуров не очень удивился, когда ему сообщили, что его позвали к телефону, пояснив, что звонит какой-то Бобков из поселка Глухово. Он ожидал чего-то подобного, правда, не так быстро. Вначале Бобков показался ему если не железным, то уж точно упрямым как осел человеком. Полковник Крячко буквально через день еще раз ездил в Глухово, надеясь, что Бобков одумается и даст чистосердечные показания о происшествии в ночь на шестнадцатое августа. Однако этого не произошло – Бобков по-прежнему долдонил свою сказку про злых разбойников, вышедших из леса и устроивших кровавые разборки под его забором. Крячко плюнул и уехал ни с чем, оставив, впрочем, Бобкову номер служебного телефона. И вдруг через день после этого Бобков позвонил сам.
Голос его показался Гурову невеселым и даже каким-то смиренным. Говорил Бобков торопливо, явно опасаясь, что его прервут. Он просил Гурова приехать – обязательно и как можно скорее. Он обещал сообщить нечто важное.
Эта странная перемена заинтересовала Гурова. Он не стал ломаться и строить из себя большого начальника – сел за руль и поехал. Крячко брать с собой не стал – не видел смысла ехать всей гурьбой туда, где, судя по всему, основные события уже закончились. По рассказам того же Крячко, в Глухове вся милиция стояла на ушах, и больницу, где лежал Бобков, охраняли, как военный объект. С капитаном Сурковым дело обстояло похуже – его в тот же день отправили вертолетом в Москву, и теперь он лечился в госпитале МВД, где ему уже сделали две операции.
Когда Гуров приехал в поселок, еще не было десяти часов. Он прямиком направился в больницу и тут же выяснил, что к Бобкову никого не пускают. Палата находилась под охраной. На двух дюжих, с тяжелыми челюстями, омоновцев гуровское удостоверение не произвело никакого впечатления.
– Без разрешения начальника не положено! – категорически заявили ему. – Будь вы хоть сам господь бог! В крайнем случае, бумага из прокуратуры. У нас приказ применять самые строгие меры.
Гуров немало подивился подобной строгости. Но дальше все пошло еще хуже. Начальник милиции, как оказалось, выехал в Москву на совещание, прокурор тоже был в отъезде, а больше Гурову помочь никто не мог или не хотел, что было гораздо ближе к истине. В небольшом поселке даже небольшой начальник – царь и бог. Ослушаться его – значит нарушить весь строй жизни. Гуров еще раз попытался уговорить бравых омоновцев, получил еще более свирепый отказ и отступился.
Он покинул больницу и, усевшись в машину, стал думать, как ему разобраться в этой запутанной ситуации. Суперсекретность, которую развели вокруг Бобкова, показалась ему очень странной, если не сказать подозрительной. В сущности, он был не чужой в этом деле, хотя и проходил пока только в качестве свидетеля. Но он был не обычным свидетелем, а свидетелем в погонах полковника милиции. В прошлый приезд здесь к нему отнеслись куда уважительнее. Что же произошло за эти дни? О нападении моторизованных банд на Глухово с целью убийства Бобкова слышно не было. Тогда что же?
На всякий случай Гуров съездил на край поселка, посмотрел на коттедж Бобкова. Дом был опечатан, и, несмотря на это, у ворот сидела охрана. Это тоже были люди в форме ОМОНа, здоровенные и неприветливые. Разговаривать с Гуровым они не захотели. Ему с ними тоже было неинтересно разговаривать. Омоновцы были явно не местные и вряд ли что-то знали. Гуров решил порасспрашивать о новостях жителей района, который находился неподалеку.
