Не ждал таких слов от веча князь Черный, однако на виду у людей оставался сдержанным и осторожным.
– Согласен, братья, пора и самим подумать о защите родной земли. Но кто будет защищать ее? Одно лишь ополчение?
– Земля наша велика, – раздался чей-то голос, – воины храбры…
– И то правда, – откликнулся князь, – да времена не те.
Теперь всякий, кто хочет покоя и мира для своей земли, не полагается на одно лишь ополчение. Дружину собрать вокруг себя надо, большую дружину, не такую, как у нас.
– Так зачем же дело стало? – закричали передние. – Кто мешает князю собрать дружину?
– Каганат! Каганат не дозволяет Нам иметь большую дружину.
Северяне зашумели еще громче.
– Советуем князю не спрашивать на то дозволенья каганата, – заявили знатные мужи.
– Так, так! – поддержали их меньшие.
– И настало время сказать каганату, – послышался чей-то хриплый голос, – хозары берут дань, а от разбоя чужеземцев нас не защищают.
Князь увидел: это говорил один из древних старцев.
– В словах твоих много мудрости, – почтительно ответил Черный. – Но каганат считается только с выгодами, и мудростью славянской его не убедишь.
– Есть и другая сила, княже, кроме мудрости славянской.
– Где и в чем видит ее почтенный старец?
– В единении с соседями и братьями нашими по доле и по крови.
Князь подался вперед:
– Короче! С кем?
– С княжеством Киевским.
Черный выпрямился в седле, подобрал поводья.
– Никогда! Князь киевский коварно захватил наш Любеч и норовит петлю на нас накинуть не лучше хозарской. Старца поддержали мужи:
– Мы говорим, княже, о ратном единении.
– О единении с врагом?! – вскипел Черный.
– Нет, о единении с племенем полян. Храбро выступили они на бой с чужеземцами и сбросили уже хозарское ярмо,
– Сейчас не время усобиц, княже! – кричали люди со всех сторон торжища. – Печенеги – жестокие враги! Не станем воедино, нас постигнут плен и смерть, пожарища, грабежи, разорение всей земли!
Черный задумался. Он понял, что не сломить ему упорства веча, слишком оно единодушно. Но и согласиться с ним не мог. Нет, нет! Не может он пойти на это! Старцы хотя и мудры, да в этом деле близоруки, не видят, куда клони г Олег, чего стоит Любеч, а особенно путь по Днепру к морю Русскому.
– Знай, княже, – послышался громовой голос широкобородого старика, – мы не менять владыку своего собрались, а хотим уберечь свои земли от врагов и разорения. Воины у нас храбры. Набирай дружину, созывай ополчение, становись во главе войска северян. – Он глубоко перевел дыхание и закончил: – Победа над печенегами заставит иначе разговаривать с тобой и Олега и хозар.
Князь хмуро слушал, занятый своими думами. Но вдруг он очнулся от размышлений. Пытливый взгляд его оживился. «Что он сказал? Победа над печенегами вынудит иначе разговаривать со мной и Олега и хозар? Погоди, погоди… А верно ведь… Это разумный ход: не на хозар и не против князя киевского надо ополчаться им. Воины земли Северянской должны двинуться против общего врага – на печенегов. И если дела наши ратные хорошо пойдут, княжество станет заметней, со мною, князем Северянщины, станут больше считаться. А там… там видно будет, против кого бросить рать. Дружина – не ополчение. Дружина – вооруженная сила князя». Черный снова поднял тяжелый меч над головой и, выждав, пока уляжется шум, склонил перед вечем свою непокорную голову.
– Спаси бог за мудрый совет, братья! Кланяюсь Вам низко и говорю: да будет так! На том и сложим ряд[14].
