* * *
Новгородцы, узнав о бегстве немцев из-под Пскова, вернулись домой, но, видимо, боевой задор еще не остыл, и вскоре, «покрутившеся», они двинулись опять в Прибалтику. Некоторое смущение у исследователей вызывает направление нового вторжения — «за Нарову». Е. Л. Назарова считает, что поход имел целью «прекратить засылку светских и духовных эмиссаров из Ливонии»[160]. Этим же объясняется участие карелов, которые также стремились пресечь поддержку прозападных настроений в среде местных нобилей[161]. Надо полагать, проникновение католических проповедников в области расселения води, ижоры и карел при архиепископе Альберте активно стимулировалось. Кроме того, как мы предположили выше, основным организационным центром нападения на Псков выступал именно Альберт Зуербеер, который контролировал и владения Дерпта, и Виронию. Соответственно, нападение за Нарву — в Виронию — было оправдано и участием местных землевладельцев в походе на Псков.
Е. Л. Назарова сводила всю кампанию к одному предприятию, в котором участвовали и новгородцы, и псковичи. Причем маршрут вторжения исследовательница вынуждена была сделать предельно необычным: псковичи атаковали Дерпт вместе с новгородцами, но сделали это обойдя с севера Чудское озеро[162]. Однако летописная статья нигде не упоминает Дерпт или его область; также нигде не сказано, что речь идет о немцах — везде использовано указание «ихъ»: «волость ихъ», «волости ихъ», «воевать ихъ», «противу ихъ». Из текста видно, что «ихъ» — это те, кто за Нарвой, то есть датские земли, Вирония. Кроме того, летописец, очевидно, разделяет два похода: 1) новгородцы «идоша за Нарову» и карелы «такоже»; 2) «Того же лета идоша [новгородцы] съ Пльсковичи воевать ихъ». Судя по всему, основной силой второго похода были псковичи — новгородцы были представлены лишь небольшим отрядом. Это видно из сообщения новгородской летописи, что победителями битвы с местными жителями выступают только псковичи: «победиша я Пльсковичи силою креста честнаго». Летописец подчеркивает карательный характер акции, а битва с датскими вассалами представлена как Суд Божий за нарушение условий договора: «сами бо на себе почали оканьнии преступници правды». Первый поход новгородцев и карел, вероятно, был неожиданным и не завершился битвой, а псковичей уже встретил полк «ихъ».
Новгородско-карельский и псковский походы в Виронию, духовенство которой возглавлял с 1247 г. ставленник Альберта Зуербеера Дитрих Минден[163], в очередной раз подтверждают причастность папского легата к нападению на Псков в 1253 г. Причем эта причастность была очевидна и русской стороне. Скорее всего, ограблению подверглись и некоторые области Дерптской епархии.
Уже в конце 1253 г. немцы срочно запросили мира — как в Новгород, так и в Псков прибыли послы, которые согласились на все лишь бы прекратить налеты русских: «прислаша въ Пльсковъ и в Новъгородъ, хотящее мира на всеи воли новгородьскои и на пльсковьскои». По мнению Назаровой, мир был заключен с Дерптским епископом, которого представлял Альберт Зуербеер[164]. В любом случае подписантом с немецкой стороны должен был выступить кто-то из окружения архиепископа Альберта (например, виронский епископ Дитрих Минден), который таким образом утвердил крах своей политики на Востоке[165].
Обращает на себя внимание разделение посольств в Новгород и Псков. Если это не риторическая фигура, то речь должна идти о независимых мирных договоренностях каждого города[166]. Назарова обнаруживает даже различные подходы к этим соглашениям у новгородцев и псковичей: если новгородцы позднее неоднократно будут участвовать в походах в Эстонию, то псковичи заключили чуть ли не вечный мир — ни в походе на Дерпт в 1262 г., ни в Раковорском походе Юрия Андреевича 1267 г. они не участвовали[167]. Очевидно, что мир 1253 г. закрепил отказ архиепископа Альберта и Дерптской епархии на Псков, однако про взаимные обязательства псковичей говорить сложнее. Среди участников похода 1262 г. большинство летописей псковичей не упоминает — исключение составляет только поздняя Псковская 3-я летопись
