— Только вожди, которые торгуют напрямую с Релшазом, берут их за никчемный металл. И могут от него избавиться, покупая рабов. — Она искоса улыбнулась волшебнице, хранившей каменное лицо. — Каасик Раи ни за что не связался бы с варварами.
— А почему? — не удержалась Велиндре, ни с того ни с сего задетая.
— Кое-какие купцы с материка приезжали сюда около года назад, — Ризала провела рукой вдоль долгого изгиба бухты. — Шесть больших галер. Купцы решили, что не станут торговать через Каасика Раи, как велел им обычай. Они явились прямо на торговый пляж и предлагали варварскую монету за все, что ни приглянется. У них не было понятия о честной сделке, они предлагали те же нелепые количества монет за товары совершенно разной цены. И сердились все больше и больше, когда здешние торговцы отвергали их металл. В каждом отказе они видели уловку хитрецов, набивающих цену.
Они проходили мимо торговца, сидевшего меж двух широких и неглубоких ящиков, где стояли в гнездах, выстланных мягкими тряпками, прекрасные изделия из стекла.
Алдабрешка указала на нечто, походившее на длинногорлые бутыли, каждую увенчивал серебряный купол с отверстиями. Одна была прозрачной как хрусталь и покрыта изображениями цветов. Другая — сине-зеленая с вьющимися вокруг белыми нитями.
— Какой разбрызгиватель воды ты сочтешь более ценным?
— Не знаю, — едко заметила Велиндре. — Я не купец.
Она глубоко вздохнула, а в желудке у нее так и заурчало от запаха стряпни на костре. Ризала бегло улыбнулась поглядевшему на них с надеждой купцу, прежде чем покачать головой и двинуться дальше.
— Будь ты из восточных пределов, ты бы предпочла цветной сосуд. Если бы подумывала о торговле с дальним западом, пожелала бы приобрести хрустальный. Знание этого повлияло бы на то, чего потребовал бы купец взамен, равно как и все, что было между вами прежде, любые имеющиеся обязательства или те, каких вы ищете. Как можно сводить дело к произвольному весу нечистого металла?
Ее прервали возбужденные голоса. Все головы на пляже обернулись в сторону юноши, одного из тех, что выполняли поручения торговца тканями. Юноша стоял нога к ноге против другого, тоже полуобнаженного. И вот подручный торговца тканями ударил противника, и его скромная бородка ощетинилась. Тот ответил, и подручный купца покатился назад. А его противник воспользовался преимуществом и кинулся, выкрикивая оскорбления. Подручный купца кое-как встал и крикнул, что о нем думает. Из-за деревьев вышли двое в блестящих кольчугах. Один держал в руке обнаженный меч, ослепительно сверкающий в солнечном свете. Повсюду на берегу возобновились обычные разговоры: все прочие поспешили отвернуться, предоставив юношам самим давать объяснения.
— Люди Каасика Раи поддерживают мир, — Ризала бросила взгляд на Велиндре. — Те купцы с севера скоро это узнали. Они отбыли после того, как получили взбучку, достаточно крепкую, чтобы она соответствовала нанесенному оскорблению. И Каасик Раи счел нужным заклеймить их, и не в последнюю очередь для того, чтобы любой узнал их, если они когда-нибудь вернутся.
— И ралшазцы не вознегодовали? — Велиндре была настолько потрясена, что забыла о своем жалком состоянии. Ризала покачала головой:
— Для них слишком важна торговля с Архипелагом, чтобы вступаться за каких-то невежд, которые навлекли на себя неприятности.
Холодный страх охватил колдунью.
— Значит, до безрассудной колдуньи, встретившей смерть на Архипелаге, никому не было бы дела?
— Ни один волшебник не сглупил бы настолько, чтобы странствовать в этих водах, — и Ризала, взяв Велиндре под локоть, безжалостно поволокла ее в глубь суши. — Как ученый, ты должна это знать.
— Ученый? — Велиндре рывком высвободила руку. — Сперва я стала евнухом, а теперь я еще и ученый?
— Это часто сочетается, — кивнула Ризала. — Если ты ничего не принесешь будущему своим телом, то желаешь оставить потомству что-то, порожденное твоим разумом. Многие из наших величайших философов, математиков и лекарей были евнухами.
— О, — Велиндре не знала, что и сказать. — И какого рода я ученый?
— Лучше всего тебе стать историком, — Ризала улыбнулась. — Чтение по нашей истории, пока мы находимся в плавании, сотворит чудеса в твоем постижении нашего языка. На этот жемчуг я приобрету книги, с которых ты начнешь. Их продавец и есть тот, кого я ищу. — Она указала на белобородого старца, восседавшего на видавшем виды ларе, окованном потускневшей бронзой. Старик беззаботно лупил по дереву босыми пятками и слушал человека помоложе, сидящего на земле, скрестив ноги, и пристально что-то читавшего с белых тростниковых листов. Старец держал на коленях книгу в прочном переплете и передвигал по строчкам узловатым пальцем.
