|
| Oh! well did the tall stately girl of eighteen remember the tears shed with such wild passion of grief by the little girl of nine, as she hid her face under the bed-clothes, in that first night; and how she was bidden not to cry by the nurse, because it would disturb Miss Edith; and how she had cried as bitterly, but more quietly, till her newly-seen, grand, pretty aunt had come softly upstairs with Mr. Hale to show him his little sleeping daughter. | Восемнадцатилетняя девушка ясно помнила горе, терзавшее в тот день сердце девятилетней девочки. Она помнила, как прятала лицо под одеялом в ту первую ночь, и как няня приказывала ей не плакать, потому что это побеспокоит мисс Эдит. И как она все равно плакала так же горько и безутешно, но уже тише, пока новая, величественная и милая тетя тихо поднималась наверх вместе с мистером Хейлом, чтобы показать ему его маленькую спящую дочку. |
| Then the little Margaret had hushed her sobs, and tried to lie quiet as if asleep, for fear of making her father unhappy by her grief, which she dared not express before her aunt, and which she rather thought it was wrong to feel at all after the long hoping, and planning, and contriving they had gone through at home, before her wardrobe could be arranged so as to suit her grander circumstances, and before papa could leave his parish to come up to London, even for a few days. | Потом маленькая Маргарет успокоилась и старалась лежать тихо, притворяясь спящей, чтобы не расстроить отца своим горем, потому что нельзя было открыто горевать после всех надежд, планов, изобретений, через которые они прошли дома, прежде чем ее гардероб был приведен в соответствие с ее новыми важными обстоятельствами, и прежде чем папа смог оставить свой приход и приехать в Лондон на несколько дней. |
| Now she had got to love the old nursery, though it was but a dismantled place; and she looked all round, with a kind of cat-like regret, at the idea of leaving it for ever in three days. | Теперь она полюбила старую детскую, хотя это была уже не та комната. Маргарет осмотрелась вокруг, сожалея, что оставит ее навсегда через три дня. |
| 'Ah Newton!' said she, 'I think we shall all be sorry to leave this dear old room.' | - Ах, Ньютон! - сказала она. - Я думаю, мы все будем жалеть, что покидаем эту милую старую комнату. |
| ' Indeed, miss, I shan't for one. | - На самом деле, мисс, все, кроме меня. |
| My eyes are not so good as they were, and the light here is so bad that I can't see to mend laces except just at the window, where there's always a shocking draught-enough to give one one's death of cold.' | Мои глаза уже не так хорошо видят, как раньше, и свет здесь такой плохой, что я не могу штопать кружева нигде, кроме как у окна, а там всегда жуткий сквозняк, достаточно сильный, чтобы довести кого-либо до смерти от простуды. |
| Well, I dare say you will have both good light and plenty of warmth at Naples. | - Ну, думаю, что в Неаполе у вас будет достаточно и света, и тепла. |
| You must keep as much of your darning as you can till then. | Ты сможешь закончить свое рукоделие там. |
| Thank you, Newton, I can take them down-you're busy.' | Спасибо, Ньютон, я отнесу шали вниз - вижу, ты занята. |
| So Margaret went down laden with shawls, and snuffing up their spicy Eastern smell. | Спускаясь вниз по лестнице с шалями, Маргарет вдыхала их пряный восточный аромат. |
| Her aunt asked her to stand as a sort of lay figure on which to display them, as Edith was still asleep. | Тетя попросила ее продемонстрировать гостям обновку, так как Эдит еще спала. |
| No one thought about it; but Margaret's tall, finely made figure, in the black silk dress which she was wearing as mourning for some distant relative of her father's, set off the long beautiful folds of the gorgeous shawls that would have half-smothered Edith. | Длинные волны ярких тканей почти скрыли бы миниатюрную Эдит, но красиво облегали фигуру ее высокой, прекрасно сложенной подруги в черном шелковом платье, которое она носила в знак траура по какому-то дальнему родственнику. |
| Margaret stood right under the chandelier, quite silent and passive, while her aunt adjusted the draperies. |
