– Матушка, – сказал он, – я вас люблю и всегда любил. Но жить дома стало невозможно. Вы не могли этого не видеть. И теперь это тоже будет невозможно. Я не могу разговаривать с отцом. Он не видит во мне человека.
– Если бы вы вернулись домой, – возразила леди Бэкворт, – и вели себя как почтительный сын, он, вероятно, понял бы, что вы раскаялись.
– Это невозможно, – проговорил Джеймс, вынимая из кармана свой большой платок и останавливаясь, чтобы самому вытереть ей глаза. – Не плачьте, мама. У вас есть Александра и внуки. А я буду по-прежнему писать вам, как делал это многие годы. Так будет лучше.
– И вы женитесь на этой ужасной девице только для того, чтобы досадить ему, – сказала она, презрительно усмехнувшись и продолжая прогулку.
– На Джин? – удивленно переспросил Джеймс. – Джин – ужасная девица?
– Ее отец торговец. И брат тоже. И она говорит с вульгарным акцентом, Джеймс, она такая провинциальная. Неужели вы опозорите вашего отца, Джеймс, женившись на этой женщине?
Его лицо на мгновение потеряло свою выразительность, глаза загадочно заблестели.
– Когда я выберу себе жену, мама, – сказал он, – я выберу ее, надеюсь, по собственному вкусу. И она не опозорит ни вас, ни меня. Я еще не сделал предложения Джин.
– Вы должны сделать предложение леди Мэдлин, – сказала леди Бэкворт. – Она, может быть, шокирующе вульгарна и кокетлива, и Эмберли предоставляет ей слишком большую свободу, но у нее есть порода и воспитание. Не забывайте, Джеймс, что в один прекрасный день к вам перейдут титул и имя Бэкворт.
– Я никогда не женюсь на леди Мэдлин Рейни, – быстро проговорил Джеймс. – Мама, я пробыл в Англии месяц. И месяц у меня еще остается. Нельзя ли нам просто хорошо пожить вместе? Мне тридцать лет. Не могли бы вы принимать меня таким, какой я есть? Я так жаждал примирения с вами и с отцом. Я мечтал обрести покой, который даст мне ваша любовь.
– Ну конечно, мы вас любим, Джеймс, – сказала леди Бэкворт. – Как вы можете в этом сомневаться! Священное Писание велит нам любить, и ваш отец следует в своей жизни его слову. Речь идет об отсутствии любви у вас. Стало быть, вы настаиваете на возвращении в эту языческую страну и на женитьбе на этой вульгарной девице?
– Я вернусь в Канаду в августе, – ответил Джеймс. – Я еще не сделал предложения Джин.
– Но вы его сделаете, – с горечью произнесла она. – Я вижу, Джеймс, что вы намеренно решили убить вашего отца. Хотелось бы мне знать, как вы сумеете ужиться с самим собой или найти примирение с Творцом, когда услышите, что ваш отец скончался.
– Мама… – Они подошли к одному из каменных фонтанов, украшавших парк. Джеймс отпустил руку матери и положил обе руки на край бассейна, глядя на бьющую струю воды. – Прошу вас, не возлагайте на меня такое бремя. Я поговорю с отцом еще раз перед отъездом. Я попытаюсь примириться с ним. Вы довольны?
Леди Бэкворт опять заплакала.
– Вы это сделаете? – спросила она. – И попросите у него прощения за весь позор, что навлекли на него в прошлом? И уверите его, что вернетесь домой и станете его почтительным сыном? И сделаете предложение леди Мэдлин? Вы поступите так, Джеймс? Ради меня, хорошо? Я хочу, чтобы мой сын вернулся ко мне. Я потеряла вас обоих – и вас, и Александру. Мне недостает вас.
– Ах, мама! – Джеймс привлек ее к себе, чтобы она могла поплакать у него на плече. При этом он откинул голову назад, плотно зажмурил глаза и крепко стиснул зубы.
* * *
Раскрасневшаяся и смеющаяся Мэдлин лежала на траве. День клонился к вечеру. Она запыхалась после того, как поиграла в пятнашки с племянником, несколько раз прерывая эту оживленную игру, чтобы покрутить в воздухе Кэролайн.
На чугунной скамье сидела Александра и шила.
– Вам нужно быть матерью, – сказала она. – Не стоит больше откладывать это, Мэдлин. Обзаводиться детьми – значит терпеть большие неудобства в течение девяти месяцев или около того и по-настоящему промучиться в течение нескольких часов. Но тем не менее это чудесно.
Мэдлин усмехнулась в ответ:
– Для этого нужен муж. Если я попробую обойтись без него, свет этого не поймет.
– Мне бы хотелось… – начала Александра. А потом выпалила:
